Гибель "Индигирки" и патриотизм зеков ГУЛАГа

В 1939 году произошла одна из самых крупных катастроф советского флота; в ней проявились отличительные качества политических, НКВДшников, уголовников и начальства

Гибель теплохода "Индигирка" в декабре 1939 года стала одной из самых крупных катастроф советского флота. Технические детали крушения корабля описаны неплохо, однако в этой истории поражает другое: поведение людей, большинство из которых составляли заключенные из колымских лагерей ГУЛАГа, а также начальники и НКВДшники.

Теплоход для перевозки "груза"

"Индигирка" вышла из колымского порта Нагаево 8 декабря 1939 года. Были последние дни навигации, морской путь в то время был единственным способом связи с "Большой землей", и магаданское начальство - а фактическим правителем там был НКВД - спешило доставить сотни зеков на пересуд во Владивосток. Навигация закрылась бы, и их пришлось держать на Колыме до мая 1940 года. Именно этим и объясняется, что грузовой теплоход, не предназначенный для перевозки людей, был забит ими под завязку.

"Индигирка" была самым маленьким судном в "Дальстрое" - лагерном тресте, управлявшем Дальним Востоком. Его водоизмещение составляло 2, 7 тысячи тонн, длина - 77 метров, грузовой отсек - 4, 7 тысячи кубометров. Каюты были рассчитаны только на 12 пассажиров. Теплоход считался относительно новым и полностью исправным, он был построен в США в 1919 году, в 1937 году прошел капитальный ремонт и год спустя продан американцами в СССР.

На его борту находились 39 человек экипажа и 1134 пассажира. Из общего числа пассажиров 820 человек отправлялись во Владивосток на пересуд. Фактически это означало, что отбывшим сроки на Колыме добавляли новый - обычно от 5 лет и выше (для политических по стандартному обвинению по 58-й, антисоветской статье). Однако политические, по воспоминаниям очевидцев, составляли лишь около 20% перевозимых "Индигиркой" заключенных. Остальные были отпетыми уголовниками - то, что их везли на пересуд во Владивосток, а не судили на месте, в Магадане, означало, что они совершили тяжкие преступления (от бандитизма и убийств в лагере до воровства золота с приисков).

Около 50 человек были уже бывшими зеками - вышедшими на волю по первой бериевской амнистии. Еще 60 пассажиров отправлялись в "шарашки" на европейскую часть СССР: Берия, возглавив НКВД в конце 1938 года, создал систему закрытых институтов, в которых ученые и инженеры из числа заключенных работали на ВПК. Забегая вперед, скажем, что в этот рейс "Индигирки" должен был попасть изобретатель и будущий создатель советской космической программы Сергей Королев, но он задержался в колымской больнице и уехал на материк другим кораблем. Около 200 пассажиров были вольнонаемными, то есть свободными людьми. Всех пассажиров набили в трюмы корабля (для зеков один отсек, для амнистированных и свободных - другой). Зеков сопровождал вооруженный конвой НКВД из 28 человек под руководством Копичинского, который на Колыме имел репутацию садиста.

Так как теплоход считался грузовым, на нем находились лишь две спасательные шлюпки вместимостью по 40 человек каждая и 55 спасательных кругов. Плавсредства соответствовали инструкции и документам корабля, согласно которым членов экипажа и пассажиров на "Индигирке" не может быть больше 50 человек. Все, что находилось в трюме, официально считалось "грузом".

Сбились с курса

Днем 11 декабря, когда "Индигирка" подошла к проливу Лаперуза, начался шторм и сильный снегопад. Вечером теплоход прошел мыс Анива на самом юге Сахалина (южная половина острова принадлежала тогда японцам). На этом мысе был установлен маяк. Так как на судне не было груза, то оно имело большую парусность, а потому ночью его стало сносить к югу, к острову Хоккайдо.

В полночь 12 декабря вахту принял второй помощник капитана Песковский, но капитан Лапшин остался на мостике вместе с ним. Для Лапшина это были тринадцатый час работы за сутки, но он, как потом объяснял на следствии, не мог оставить помощника одного, так как тот был еще неопытным штурманом. В 01:30 ночи они заметили в море два огня, приняв их за огни встречного корабля. Капитан приказал отклониться от курса. Поскольку погода была плохой, а судно сильно качало, капитан отказался от промера глубин. Примерно в 02:15 "Индигирка" налетала на подводные скалы.

Гребной винт от удара о камни заклинило, и машина вышла из строя. В днище судна раздался страшный грохот, на борту погас свет. "Индигирку" сильно накренило.

Корабль наскочил на скалу Морской Лев, находящуюся в 1400 метрах от побережья у поселка Саруфуцу в округе Соя на острове Хоккайдо. Как оказалось, капитан Лапшин не только не приказал мерить глубины, но и не обращал внимания на навигационные приборы - он проходил этот маршрут десятки раз и был уверен, что пройдет его и с закрытыми глазами.

Через двадцать минут после аварии "Индигирка" имела крен 70 градусов. Рулевая, штурманская и радиорубка сорвались и ушли в море. Волнами была смыта группа пассажиров, находившихся на верхней палубе.

Самая большая пробоина образовалась в носовой части корабля, как раз там, где находились зеки. Капитан Лапшин отдал приказ вывести всех людей из трюмов, но конвоиры из НКВД у трюма открыли стрельбу из револьверов и винтовок по выходящим. По разным данным, ими были убиты от 10 до 30 заключенных.

Однако зеки, точнее, те самые отпетые уголовники, просто смяли цепочку НКВДшников и устремились на волю - нет, не спасаться с корабля, а грабить и насиловать пассажиров из вольных. Как позднее вспоминали очевидцы, были зарезаны около десятка амнистированных - к ним уголовники испытывали наибольшую ненависть.

Спасение начальников и охранников

На корабле образовалась "двойная" паника - вызванная и крушением, и начавшимся беспределом уголовников. Радист передавал сигналы SOS, но на них никто не откликался.

Только в этот момент Лапшин, добравшись до карт, понял, что судно потерпело крушение вблизи Хоккайдо. Капитаном было принято решение спускать шлюпки на воду и спасать людей, а "груз" предоставить судьбе. Первую шлюпку заполнили НКВДшники во главе с их начальником Копичинским. Их можно было понять: взбунтовавшиеся зеки требовали их крови. Причем конвой занял лишь половину лодки, аргументируя это тем, что "они везут документы большой важности и посторонних с ними быть не должно". Шлюпка с двадцатью НКВДшниками отчалила и пошла к японскому берегу.

Вторую шлюпку заполнили члены экипажа судна - восемь человек, а также два пассажира из вольных, которые представились начальниками. Лодка, способная вместить 40 человек, отошла с десятью людьми и тоже направилась к берегу Хоккайдо.

Спасшиеся первыми НКВДшники, члены экипажа и начальники высадились на берег и постучались в дома японцев. Тут надо кратко напомнить, что совсем недавно закончились советско-японские бои у Халхин-Гола, и отношения двух стран были, мягко говоря, натянутыми.

Можно себе представить реакцию простых японцев, когда к ним в дома вошли советские люди в форме матросов и НКВДшников. Японского языка никто из них не знал.

Кто-то принял спасшихся с "Индигирки" за советский десант и сообщил в полицию.

Первым японцем, выяснившим про катастрофу советского судна, был начальник полицейского участка городка Вакканай Такэиси Исаму. Он и стал первым организатором спасения людей с "Индигирки".

Несколько небольших кораблей пытались пробиться к "Индигирке", но шторм и сильный снегопад помешали спасательным работам. Решено было дожидаться хорошей погоды.

На пересуде зачтется

Первая помощь запертым на судне пришла только в 6 утра 13 декабря - спустя сутки после катастрофы. Сначала из-за шторма людей спасали из воды - те прыгали с "Индигирки" и хватались за канаты, сброшенные с японских судов.

Днем в тот день подошел большой японский теплоход "Карафуто-мару", и спасение приняло более организованный характер. К тому же шторм стал стихать.

На "Карафуто-мару" сошел и капитан "Индигирки" Лапшин, несмотря на то, что в полузатопленных трюмах еще оставались люди. Лапшин на японском берегу "вспомнил" о них только спустя четверо суток.

Японские военные послали корабль на спасение оставшихся в трюмах людей, "Индигирку" пришлось резать автогеном. Но за это время из четырехсот с лишним людей в живых там остались 28 человек - все мужчины, в основном зеки.

В итоге за все время операции удалось спасти 428 человек, в том числе 35 членов команды (всего членов экипажа было 39 человек) и 22 сотрудника НКВД (шестеро охранников были растерзаны зеками в самом начале крушения). Погибли 745 человек.

Уже 13 декабря в Вакканай прибыл советский консул Тихонов. Он обошел русских и передал команду уничтожить все документы, партийные и комсомольские билеты, чтобы при обыске они не попали в руки японцам. Заключенным он велел представляться рабочими "Дальрыбопродукта": мол, при пересуде им это зачтется. С роб, в которых были зеки, им было приказано спороть нашивки, а сама тюремная одежда была объявлена униформой рыбаков.

Свободы никто не захотел

По всему Хоккайдо начался сбор одежды и личных вещей для потерпевших. Однако консул Тихонов предупредил советских граждан, чтобы те ничего не принимали от японцев. Он же настоял, чтобы их разместили в одном здании (бывшей школе), а не разобрали по отдельности по домам сердобольных японцев, как предлагали местные власти.

После того как в Японию в 1938 году сбежал начальник НКВД по Дальнему Востоку Генрих Люшков, там, с его слов, уже хорошо себе представляли масштаб репрессий в СССР и как выглядит жизнь в ГУЛАГе. Красный Крест предложил всем желающим с "Индигирки" остаться в Японии.

Предложение касалось в первую очередь тех, кто был осужден по печально известной 58-й статье. Для этого две женщины из японского Красного Креста попытались провести анкетирование спасшихся на предмет выявления политзаключенных. Но их затея ничем не окончилась - никто из советских граждан не признался, что он политзек. Хотя достоверно известно, что осужденных по 58-й статье в числе спасшихся было более 30 человек.

Более того, как потом, в конце 1950-х, признавался один из тех людей, некто Болотин, бывшие троцкисты ночью задушили одного своего товарища, признавшегося, что хочет обменять ГУЛАГ на свободу в Японии.

Ситуацию недоверия к Японии подогревал и консул Тихонов. Один из спасшихся с "Индигирки" позднее рассказывал:

"Однажды Тихонов нам показал на полицейских, игравших в карты, и предупредил: "Вы меньше язык распускайте, они все понимают, а по-русски лучше вас говорят". После этого нас как парализовало. Люди даже к двери, что на улицу вела, перестали подходить. Однажды Тихонов нам сказал: "Скоро вас на допросы будут вызывать, говорите, что ничего не знаете. Станут папиросу предлагать - не берите. Отпечатки пальцев останутся, потом неприятности будут". И еще он сказал, что мы счастливо отделались. Вот месяц назад в связи с хасанскими событиями японцы наш пароход арестовали, с рабочими с промыслов, так целый месяц их в тюрьме продержали.

И вот как-то после обеда меня вызывают на допрос. Я зашел в комнату. Там было два человека. Японец, сидевший за столом, приветливо привстал, поклонился и предложил сесть. Говорил по-русски чисто, без акцента. Подал мне коробочку с папиросами. Я вспомнил нашего консула и говорю: "Не курю". Японец меня спрашивает, что писали наши газеты о событиях на границе у Хасана. Отвечаю, что все это время был на рыбозаводе, а на рыбалку газеты не привозили. Спрашивали меня, знаю ли я грамоту, служил ли в армии, интересовались, какой глубины речка Тауй, есть ли на ней пирсы. На все отвечал: неграмотен, не служил, на реке никогда не был".

Наконец, спустя почти две недели за спасшимися с "Индигирки" пришел советский теплоход "Ильич". Людей посадили в автобусы и повезли в порт. "Мы во все глаза смотрели по сторонам: только сейчас мы увидели Японию. В витринах магазинов были выставлены мясные туши, окорока, колбасы, разные фрукты. Потом на "Ильиче" один из работников торгпредства сказал, что японцы специально устроили такую выставку. Сами они жили впроголодь, рис по крупинкам делили, а продукты из Токио привезли, чтобы русских ввести в заблуждение насчет истинного положения дел в стране", - вспоминала одна из женщин с "Индигирки".

Встреча на Родине

На "Ильиче" спасенных доставили на Родину. 26 декабря 1939 года пароход прошел остров Аскольд, где его встретил небольшой ледокол "Казак Поярков". С него на борт "Ильича" перешли несколько командиров НКВД и около пятидесяти солдат.

Пассажиров "Индигирки" загнали в трюм, поставили часовых. Политических и уголовников, проявивших особую жестокость по отношению к НКВДшникам, а также "проявивших слабость во время пребывания в японском плену" (так потом официально звучала формулировка по отношению к спасшимся с "Индигирки") конвоиры стали жестоко избивать прямо на "Ильиче". "Прикладом мне выбили передние зубы. Тогда-то я впервые пожалел, что не остался в Японии", - вспоминал тот же Болотин.

Чтобы прекратить жестокое избиение, НКВДшники предложили уголовникам выдать тех, кто убил их коллег на "Индигирке". Зеки выбрали каких-то двух доходяг и тех, после выстрелов в затылок, конвоиры выбросили в море.

К причалу Владивостока судно встало в полночь. У сходивших на берег не было документов - их приказал уничтожить консул Тихонов. Ко всем "пленным" не было доверия со стороны НКВД: подозревали, что японцы могли завербовать кого-то из спасенных в шпионы.

Нашлось более 15 "вольных", написавших доносы на своих товарищей, что те "подозрительно вели себя в Японии". Десять человек, на которых донесли, по 58-й статье получили от 5 до 15 лет за "шпионаж в пользу Японии". Практически всем политическим тоже добавили сроки от 5 до 15 лет (хотя наверняка им на пересуде так и так продлили бы пребывание в ГУЛАГе).

Судили и капитана корабля Лапшина, его второго помощника Песковского и третьего помощника Крищенко. Капитану вменяли саботаж и шпионаж в пользу Японии и приговорили к расстрелу. Песковскому за преступную халатность дали 10 лет, но при кассации скостили срок до 8 лет. Крищенко получил пять лет.

Судили и начальника конвоя, НКВДшника Копичинского. Ему тоже вменили в вину преступную халатность и невыполнение должностных приказов, согласно которым, он должен был расстрелять зеков на корабле, не допустив их спасения и доставки в Японию. Копичинскому дали 10 лет, но отсидел он только четыре - в 1944 году в связи с нехваткой персонала НКВД его простили и снова отправили служить в ГУЛАГ мелким начальником.

Никаких официальных сообщений о катастрофе "Индигирки" не последовало ни в СССР, ни в Японии. Японцы передали советским властям прах всех погибших, и тот был захоронен в какой-то братской могиле во Владивостоке. Родственникам погибших власти написали, что те умерли по месту работы или заключения.

Павел Пряников(c)

Ко всем записям блога

☍ Поделиться

Извините, но прежде чем оставить комментарий, следует ввести логин и пароль!

(ссылку "ВХОД" в правом верхнем углу страницы хорошо видно? :)