Вечерней порой...

Пребывая в привычном для себя состоянии отупения, очутился я давеча в маршрутке.
За МКАДом.
Пора была ночная.

За окнами - заснеженная темень и угадываются очертания каких-то строений.

Сижу я, опасливо мечу молнии по сторонам из-под насупленных бровей.

Маршрутка останавливается, внутрь вваливается толпа и люди рассредотачиваются вдоль прохода между рядами сидений.

Я так понимаю, это какая-то бригада закончила смену и едет домой. Потому что люди смеются и говорят друг другу разные слова с сокрытым от меня контекстом.

А почему бы и нет?

Вообразите себе:

Днём они, быть может,

накопались себе ям в земле,

намешались цемента,

назаливались в ямы бетона.

И теперь, наслаждаясь весом своего вклада в благосостояние Родины, едут домой.

Надо мной встали и слегка стиснули бёдрами правое плечо две женщины.

Они как-то мгновенно привлекли моё к ним мужское внимание.
Дело в том, что я ощутил вонь табачного дыма.

Описываемый мной случай случился в понедельник.
Если вы помните, дорогие мои, то в понедельник были ещё морозы.

И я, помнится, подумал: вот какое удовольствие стоять в двенадцатом часу ночи на обочине дороги, ждать маршрутку и курить.

И попереживал чуть-чуть за некурящий людей, точнее, за их каждодневные муки.

Но я оптимист.
И поэтому подумал: как хорошо, что сейчас не лето. Летом эти нависшие надо мной женщины медленно убивали бы меня ароматом своих влагалищных выделений.

Съёжился я на своём сидении. И попытался окончательно уйти в себя.

Но стал невольным свидетелем их диалога. Честное слово, свидетель я оказался невольный.
Слушал женщин внимательно, но без всякого удовольствия.

Видимо, они продолжали диалог.

Одна из них была постарше. Вторая, соответственно, помоложе.

Я поднял было голову, чтобы рассмотреть их. Тут же ощутил себя котёнком в ведре.
И кроме обтянутых пуховиками выпуклостей ничего не увидел.

Но по голосам угадывается, что старшей лет 35, а младшей... ну... до 25 точно. Может быть, ей лет 20.

Диалог.

Старшая: Так значит, у тебя ребёнок?

Младшая: Да, девочка, 2 годика.

С: А кто с ней остался?

М: Myдак мой.

С: Кто?

М: Myдак мой, говорю. Я так мужа своего называю. Работать, падла, не хочет. То там ему мало заплатили. То тут его обманули. То туда далеко ехать.

С: Так ты поговори с ним.

М: Да мы каждый день ругаемся. Всё бесполезно.

С: Так, значит, он сам с ребёнком остался, а тебя выпроводил работать. Что сказать, молодец.

М: Ну почему: Я сама хотела выйти на работу. Тем более, недалеко от дома.

С: Да, нелегко тебе.

М: Нормально. Все так живут. И он найдёт работу. Я его достану.

С: А с кем дочку оставите? С бабушкой?

М: У него никого нет. А у меня есть родители, но толку от них никакого.

Слушал я их, слушал.
И заслушался.

И даже привык к запаху табачного дыма и перестал его ощущать.

Но накрыла другая напасть: молодая участница диалога шмыгает носом.

Не просто так шмыгает, а прямо-таки гоняет сопли вверх-вниз по носовым пазухам. Звучно так, знаете ли, гоняет.
И с удручающей меня регулярностью.
И всё это я себе представляю в ярких красках и интимных подробностях.

Как я ни упирался, а пришло мне время выходить.

Протиснулся я к выходу, обернулся и вперился ястребиным взором в глубину маршрутки. Хочу увидеть этих женщин.

Старшую как-то не идентифицировал.
А молодую увидел.
Крашеные чёрной краской волосы. Почему-то это единственное, за что зацепился взгляд.
В общем, нормальная. Обычная.
...
...
...
... живут же люди...

Было изменено: 15:11 07/02/2014.