Осень. Цыганка

На перроне сидели цыганки, мать с дочерью. Все, как положено: платки, юбки. Что-то вдруг щелкнуло в его голове, он и сам удивился. Смотрел на себя как-бы со стороны, как подошёл к ним, как попросил погадать. Женщины изумленно вскинули брови: "Зачем тебе?" "Ну, вот хочется узнать, что там да как. Вы ж это можете".

На удивление смуглянки не обрадовались внезапному подарку судьбы. Странные. Вот лох сам к ним прилетел, как мотылёк к лампочке, настоятельно просит обмануть, а они молчат, смотрят снизу вверх и вроде как совсем не собираются обманывать. "Я денег заплачу. Сколько скажете". Зачем он это говорит? Что вдруг дёрнуло? Почему? Он и сам не мог понять. Как-будто кто-то потянул за руку и нашептал в ухо.

Он умел быть настойчивым. Старшая вздохнула: "Ну хорошо. Так и быть. Карты раскидывать не буду. Дочери руку покажи. Денег не надо". Встала и ушла.

Он протянул руку ладонью вверх поднявшейся молодой цыганке. Она взяла её, развернула, как удобней. Он почувствовал прикосновение лёгких сухих пальцев. Быстрый цепкий взгляд из под платка. Как будто затянуло в омут. "Глаза-то какие чёрные, - пронеслось в голове. - Даже зрачков не видно". "Это у тебя так, а вот это эдак. Правильно? То-то, - усмехнулась невесело. - Не так давно в больницу ты попал. Резали тебя, вижу. Ничего. Жить будешь долго. Но без радости. Не будет тебе счастья. Та, с которой встречаешься несколько лет, действительно тебя любит. Любила. А ты её нет. Не умеешь ты других любить. Один будешь". Отпустила руку, села и ни разу больше не поглядела на него.

Он пошёл прочь. "Долго, но без радости... Хм..." Потом отвлёкся на что-то, забыл. Через несколько дней вспомнил, когда болтали по телефону. Рассказал все, что цыганка говорила. Поудивлялись вместе. Посмеялись. Договорились проверить.

Когда она предложила расстаться, он про цыганку не вспомнил. Сказала, что устала, как будто батарейка села. Надо, мол, взять небольшой тайм-аут. Печальная очень была. Даже заплакала. Говорила через стиснутое горло, что очень жаль этих их лет, себя жаль, его жаль. Но игра в одни ворота отнимает много сил. В конце концов, она делала все, на самом деле, для себя, каждый человек делает все, в первую очередь, для себя. Она делала себе любовь. И вот устала. Он смотрел на неё, и не мог понять, почему она так решила. Все ж было нормально. Все у них было норм! Они сфоткались на память. Вполне возможно, надо просто подождать, когда зарядится эта её батарейка. С ней ему было хорошо.

Он приезжал потом много раз к ее офису. Ждал её в соседнем кафе. Заказывал что-нибудь японское, тогда ей это нравилось. Приезжал, чтобы рассказать, как у него все отлично складывается: работа, деньги, все попёрло. Ему очень нравилось ей это рассказывать. Она слушала, удивлялась, поздравляла, смеялась. Милые друзья. Как там дела с батарейкой? Может, пора? Однажды, заглянув в самую глубину её глаз, он на мгновение почувствовал, как затягивает его чёрный кромешный омут, и вспомнил ту цыганку на перроне.

И больше не приезжал.

Потом работу пришлось поменять, деньги куда-то утекли. Но на моря всегда хватало. Он присылал ей фото: вот он на пляже, вот под пальмой. Крепкий торс, квадраты, бицепсы, шикарный разворот плеч. Она в ответ писала "вау", ставила восклицательные знаки и радостные скобочки. И, расставаясь с очередной подружкой, он мысленно повторял: "Жить будешь долго, но без радости".

Было изменено: 17:20 21/11/2020.