из прочитанного...

В последнее время я всё чаще ловлю себя на желании быть русским. Видимо, это возрастное, почему-то свою племенную принадлежность мы острее чувствуем на закате жизни. Но возможно и другое объяснение: этнос - живой организм, у него тоже есть возрастные фазы, недуги, приливы сил и приступы бледной немочи, есть некие защитные механизмы.
Человек связан со своим народом не только через язык, обряды, обычаи, "вмещающий ландшафт", историю, культуру... Мне кажется, есть ещё и тайные, не изученные пока биоэнергетические узы, соединяющие нас. Иной специалист назовёт это примордиальной чепухой. Вольно ж ему: генетику тоже считали одно время "продажной девкой империализма", а теперь можно сдать защёчный соскоб на ДНК-анализ и выяснить пути-перепутья своего рода начиная чуть ли не с ледникового периода.

Впрочем, поэты всегда чувствовали эту связь. Помните, у Андрея Вознесенского:
Как и большинство шестидесятников, автор "Треугольной груши" был озабочен тем, чтобы его личной, частной боли сочувствовал весь народ, большая страна. Но достаточно поставить знак препинания в другом месте ("Мне больно - когда тебе больно, Россия") - и речь уже о том, что "капиллярный сосудик" тоже чувствует недуг всего организма. Возможно, моё обострённое желание быть русским отражает "нестроение во всём народном теле", как говаривали в XIX веке.

Речь не о зове крови, хотя она тоже, как известно, не водица. В нашем многоплемённом Отечестве русский - это тот, кто считает себя русским, не россиянином, а именно русским. Точнее, сначала русским, а потом россиянином. Ведь есть же граждане, которые считают себя сначала калмыками, вепсами, украинцами, немцами, евреями, грузинами, а потом уже россиянами или в крайнем случае гражданами РФ, что не одно и то же, о чём ещё поговорим. Этническая самоидентификация - категория тонкая: нажал и сломал. Она, подобно любови, не терпит навязывания.

Русским, как и нерусским, никого нельзя назначить или обязать быть. Можно пытаться. А толку? В основе этнического самоопределения - желание человека принадлежать к данному народу, в нашем случае желание быть русским. Чем объясняется такое желание - генетикой, культурой, языком, комплексом причин - пусть разбираются специалисты. Нам важно другое: с нежелания или боязни людей принадлежать к тому или иному этносу начинается исчезновение народа. В нашем случае - русского. Именно на этом построена политика украинизации. Но мы говорим о России.

"А кто, собственно, вам мешает быть русским?" - строго спросит читатель, чуждый племенной романтики. Верно: по умолчанию слыть и быть русским мне никто не мешает. А во всеуслышание? Пожалуй, тоже не препятствуют, но и не поощряют. Помогает ли мне кто-нибудь быть русским? Вот уж точно - не помогает. А разве должны? По-моему, даже обязаны: чем меньше в стране будет граждан, ощущающих себя русскими, тем больше вероятность того, что Российская Федерация разделит судьбу Советского Союза. Если бы в советских прибалтийских республиках было столько русских народных хоров, сколько было эстонских, литовских и латышских, судьба этого региона могла сложиться иначе. И во поле под берёзонькой там не стояла бы теперь натовская техника.

Тема, за которую я взялся, щекотливая и, поверьте, рассуждая о "национальной гордости великороссов", я не хочу огорчить ни один из сущих в Отечестве "языков". Но если проблема существует, о ней надо говорить, "разминать", иначе она сомнёт нас, что уже и случалось в нашей истории, густо замешенной на межплеменных коллизиях.

Всякий раз, когда мой любимый телеведущий Владимир Соловьёв в эфире с гордостью напоминает миллионам зрителей про то, что он еврей, мне хочется вставить для полноты картины: "А я вот, знаете ли, русский!" Но даже стоя рядом с ним в студии, я этого не делаю. Боюсь? А чего мне бояться в 63 года? Смерти? Но она придёт по расписанию, которого мы просто не знаем. Лучше буду бояться поздней роковой любви. Один раз выручил Жириновский. Когда на меня за какое-то "неформатное" высказывание нажали почти все участники телешоу, Вольфыч остудил их пыл: "Вы его, Полякова, не очень-то. Он тут у нас в студии один русский... писатель". Как говорили во времена моей литературной молодости, в каждой шутке есть доля шутки. Увы, мы, русские, государствообразующий, но явно не эфирообразующий народ в Отечестве. Почему? Так сложилось...

Странно сказать, но в России русским во всеуслышание быть как-то неловко. Дома - пожалуйста, а вот на работе или в эфире не то чтобы нельзя - можно, но как-то не интеллигентно, что ли... Вы когда-нибудь слышали, чтобы у нас государственный муж заявил с трибуны: "Я - русский!"? Нет. Побаиваются. Многие годы именно с помощью клейма "великодержавный шовинизм" выбраковывали из политики и аппарата неугодных. Времена изменились, а привычка быть русским по умолчанию осталась. Конечно, "космополит" тоже не Знак Почёта, но тут я не хочу отбирать хлеб у наших либеральных правдолюбов.

Впрочем, с этническим самоопределением исторических персон всё не так уж просто. Почти чистокровный немец Александр III считал себя русским. Сталин же, обожая кавказскую малую родину, морщился, если ему напоминали, что он грузин. Троцкий, тот просто приходил в ярость, когда кто-то заикался, что он Бронштейн. Троцкий - фамилия, кстати, дворянская. Однажды к нему, второму человеку в молодой советской республике, пришла делегация сионских мудрецов и стала просить, чтобы поубавил террор и реквизиции, мол, это и по евреям сильно ударяет. Демон революции ответил, что он по национальности интернационалист и частными вопросами не занимается. Кстати, я в молодости, работая в Бауманском РК ВЛКСМ, застал "комсомольцев 1920-х", искренне считавших себя интернационалистами по "пятому пункту". Странно, но дети и внуки многих из них в 1980-е уехали на ПМЖ на историческую родину. Видимо, "интернационализм" половым путём не передаётся.


(с) Ю. М. Поляков "Желание быть русским"

Было изменено: 18:45 17/10/2021.