Встреча в пути

Развилку на которой мне предстояло свернуть я узнал сразу, запомнилась когда я проезжал её зимой. Подойдя к месту где к широкой дороге по которой я шёл примыкала дорожка поуже, реже используемая, та, на которую мне предстояло свернуть, я решил сделать небольшую остановку чтобы передохнуть и осмотреться. Углубиться немного в лес, посмотреть что там растёт да кто живёт. Уже долго грунтовка с обеих сторон была густо обрамлена зарослями кустов и порослью молодых деревьев, мешающими видеть что происходит вне обозримого пространства дороги. А у этой развилки, проезжая зимой, я заметил свободную от кустов поляну окружённую деревьями, и невесть как появившийся пень в центре поляны. Тем она мне и запомнилась. Более удобного места для привала здесь не найти - решил я - и раздвигая высокие травы ногами и ветви кустов руками начал пробираться на поляну. Метра через полтора, отводя в сторону ветку, за которой уже начиналось свободное пространство я услышал неожиданное. Среди щебетания птиц, жужжания и стрекотания разнообразных насекомых, явственно звучало какое-то невнятное бормотание. С интересом, но не без осторожности я выглянул из кустов. На пне сидело существо и что-то не громко, но почти непрерывно говорило. Существо было серого цвета. Не однотонного конечно, но в основном такого, который каждый, кому бы показали образец, назвал бы серым. Не светло-серым, ни тёмно-серым, ни ещё какого-то оттенка. Форму существа было  сложно различить - серость скрывала её, но голос и этот бубнёж... Я шагнул на поляну. В этот момент существо повернулось и его попугайский профиль не оставил сомнений. Сэндс! А ты что здесь делаешь? - поприветствовал я его. А, ты. Опять к ним? - спросил попугай. В его голосе прозвучали неприязнь, обида и горечь одновременно. Ушёл я от них - тут же произнёс он. - Не ценят, не хвалят, смеются с меня, а сами ничтожные и жалкие! Не понимают ничего! Я, да Я, я стихи пишу, настоящие! В то время как они кто? Да никто! Вторичные все! (тут голос его стал благоговейный и почтительный) только Словесник Первичный и Настоящий и Дщерь Его Двуединая есть Начало Всему и Суть!

Тут попугай встал на пень. - Кто они без Словесника - никто! А я, я - другое дело! Я сам, я ушёл, я могу! У меня есть о чём пописеть! О, сколько у меня есть пописеть! А хочешь, я тебе стихи почитаю? - осенило Сэндса. Стихи я слушать не хотел, но не успел об этом сказать, как они зазвучали:

Самый лучший поэт Сэндс!

Сэндс, Сэндс - спора нет!

Всем поэтам он поэт!

И умён как будто гений!

Стоит чашка и стакан

Между ними таракан

Живостью его полна

Жимолость в саду одна.

Сэндс! Сэндс!

Все вы...

Понимая что это может длиться очень долго и поэзией отнюдь не ограничится, на этом месте я прервал его громко сказав "а ведь у меня есть для тебя подарок!" Да, заметив в прошлый мой визит как Сэндсу бывает грустно и никто не обращает на него внимание, я вспомнил об этом готовясь к поездке и приобрёл на птичьем рынке большое зеркальце, с удобным креплением к прутьям клетки и подставкой - чтобы у него было своё зеркало, в которое удобно смотреться - и колокольчик. Дело в том, что я однажды невольно услышал в бормотании попугая на которое уже давно все перестали обращать внимание, как на фоновый шум "...бы своё зеркальце, я бы всегда мог посмотреть как я хорош, я бы смотрел, да, и колокольчик, чтобы их позвать, привлечь внимание и тогда они тоже наконец увидят как я хорош, а ещё эта Тая..." дальше я уже не слышал. 

Пока я доставал подарки, Сэндс соскочил с пня и нетерпеливо прохаживался перед рюкзаком. - вот, держи. Это тебе! В глазах Сэндса что-то блеснуло. Мне? - спросил он как будто не веряще. И тут же широко распахнув крылья шагнул в мою сторону. Объятий от Сэндса я никак не ожидал, их и не было. Он с маху, как школьник хватает свою сменку которой играют в собачку, выхватил подарки, вскочил на пень, установил там зеркальце и тут же начал горделиво прохаживаться выпятив грудь, оборачиваться и рассматривать себя во всех ракурсах. Поняв что более удобный момент вряд ли представится, я тихо и аккуратно пробрался сквозь кусты, вышел на дорогу и продолжил путь, гадая что ещё изменилось на заимке. Прошёл примерно километр и со стороны полянки послышался звон колокольчика...

Забегая вперёд, хочу сказать что заимка разрослась до целого хутора, и там все рано или поздно заметили отсутствие попугая. Папа Дили Тайгаловой прочитал в оставленных попугайской лапой по помёту каракулях похожих на клинопись и всем сказал, что тот ушёл в хорошее место, где его будут хвалить и ценить. "Но он ещё вернётся" сказал Всесведущий Словесник. То ли потому что действительно будет так, то ли чтобы ободрить особенно огорчившихся исчезновению попугая Мишенек.

Ещё я сфотографировал картину на стене, нарисованную силой художественного слова Живописного Словесника, напоминающую о тех днях, когда попугай только учился говорить, повторяя за домашними слова и обрывки фраз. На картине запечатлён первый стих Сэндса