Изюмное резюмирование резиновости.

Папа Дили Тайголовой, Комплиментарный Словесник, любит вспоминать дни своей юности. Как он был рысаком, как его водила молодость в сабельный поход, как он пасся в табуне пегасов.
Нет ничего в этой жизни такого, что бы не попробовал Фурористый Словесник.

Например, он танцевал в стриптизе.

Всей заимкой мы уговаривали нашего танцора приобщить и нас к этому элитарному искусству, подготовить к грамотному восприятию.
И Смыслообразующий Словесник сдался.

Он повелел приготовить торт, из которого нужно выпрыгивать и ушел в опочивальню давить клопов.

Торт поручили мне и Тае. Но Тая поджала губы и сказала загадочно "Сами танцуйте с дьяволом при свете полной луны".

Торт я зафакапила. Собралась уже было рыдать над приплюснутым как подошва бисквитом, но Валенсия спасла положение, быстренько слепила большой вареник, приговаривая, что так даже атмосфернее.

Заимка (кроме Таи, игнорирующей мероприятие) расселась вокруг вареника и замерла в предвкушении. За музыкальное сопровождение отвечал Родя, он тут же рванул гитарные струны.

Из опочивальни вышел Молодецкий Словесник и полез в вареник.

Потом вылез из вареника.
И чудо началось!

Родя щипал гитару, Вацлаво-Нижинский Словесник красиво шевелился, делая па и снимая с себя одежду. Одежду он аккуратно складывал на стул, а ту, что не складывал, ту встряхивал и вешал на спинку стула.

Валенсия задремала, Климентина одобрительно вскидывалась перьями и свистела, сунув в рот два пальца.

Раздевался Атлантический Словесник долго, очень долго. Пожаловался, что с пола дует, Диля подсказала, что это из подвала, надо запенить плинтуса, мы начали было обсуждать, где лежит строительная пена и кто полезет, но Климентина строго прикрикнула, потребовав не отвлекаться от шоу. Принесли Артистическому Словеснику чуни. Стриптиз - стриптизом, а простужаться нельзя!

А потом Кордебалетный Словесник предстал перед нами в настоящем стриптизерском костюме- в трусах с блестками. Трусы были непривычными. Такими, знаете, похожими на тыквы, с обилием складочек, огромными, от груди и почти до колен.

-Ах, какой паж! - восхитилась Климентина, -мушшына, у вас сквозь штаники просвечивает аристократизм!

Балетмейстерский Словесник внушительно объяснил, что это специальные трусы, мы теперь должны совать в них купюры.

Купюр у нас не было. Разбудили Валенсию, но и та сидела на мели, хотя быстро сообразила, отправила Дилю в дующий подвал и та вернулась с мешком картошки, капустой, банками с солеными огурцами и лечо.

И мы понапихали в стриптизерские трусы продуктов, благо трусы были безразмерными. Потому что мы тоже не лаптем деланные, понимаем что к чему.

После грома оваций и брошенных на сцену горшков с цветами, Выступательный Словесник скрылся в опочивальне, с трудом передвигая ноги. В трусах звенели банки и хрустели кочаны капусты.

А я пошла искать Таю.

Тая курила за калиткой, там, куда не добивал свет от окон, на самой границе между полутьмой и тьмой. Казалось, что сигарета примерзла к белым пальцам.
Я тихонечко встала рядом. Тая смотрела в лес.
И мне показалось, что лес тоже смотрит в Таю. И что уже не понятно, кто из них живой, а кто не совсем, они становились одной стихией, одним целым,  тьмой, пришедшей со Средиземного моря и накрывающей заимку. Только сигаретный огонек мешал полному слиянию и поглощению.
Мне стало жутко.

Тая бросила сигарету в снег и повернулась: -Ну что, он там?  Напозорился и спать лег? Пошли домой. Ты замерзла, вон как дрожишь.
И мы пошли.

 А вам при исполнении стриптиза что-нить интересненькое в трусы совали?