Охота на ведьм

Большую
роль в превращении единичных процессов в массовые сыграли изменения в
законодательстве - под влиянием папских булл XIV-XV веков в светские
уголовно-судебные уложения попадают описания следственных методов
инквизиции и статьи о наказании за колдовство. Колдовство признавалось
исключительным преступлением - crimen нафигtum. Это означало
неограниченное применение пыток, а также то, что для вынесения
приговора было достаточно доносов и показаний свидетелей. Пытки
порождали эффект "снежного кома" - обвиняемые выдавали все новых и
новых сообщников, с которыми якобы встречались на шабашах, и число
осужденных росло в геометрической прогрессии. Так, например, в Салеме,
небольшом городке, в котором насчитывалась всего сотня домовладений, за
два года процессов было осуждено 185 человек!



Сатанинские цели и коварные методы "ведовской секты" инквизиторы
разоблачали в так называемых трактатах о ведьмах, число которых
множилось с поразительной быстротой. Авторы этих трудов, опираясь на
показания, полученные под пытками у обвиненных в колдовстве, а также на
фантазии ученых-схоластов, создавали новую демонологию. Первый
значительный труд такого рода, "Муравейник" ("Formicarius"), созданный
в 1437 г. доминиканским аббатом Иоганном Нидером, опирался среди
прочего на результаты ведовского процесса, которым около 1400 г.
завершилась охота на ведьм в Бернских Альпах. В этой книге объединены
отдельные элементы зарождавшейся одержимости ведовством: ведьмы и
колдуны входят в ведовскую секту, летают по воздуху, принимают звериное
обличье, убивают младенцев во чреве матери, приготовляют колдовскую
мазь из детских трупов, совокупляются с суккубами и инкубами, сеют
ненависть и раздор, распаляют похоть и совершают немало других
злодеяний. "Муравейник" Нидера вызвал большой интерес на Базельском
соборе (1431 -1449 гг.), на котором прелаты и богословы, собравшиеся со
всей Европы, обсуждали церковные реформы и пути борьбы с ересью.
Влияние этой книги было огромно. В 1437 г., когда она появилась, и
вновь три года спустя папа призвал всех инквизиторов Западной Европы
разыскивать разоблаченные ведовские секты и безжалостно их уничтожать.
На протяжении XV в. представление о "дьявольских ведовских сектах",
изложенное Иоганном Нидером в "Муравейнике", пополнилось рядом других
трактатов о ведьмах. Авторами этих поистине роковых книг были большей
частью сами инквизиторы: итальянцы, французы, испанцы, немцы, как,
например, Никола Жаке, чье полемическое сочинение "Бич еретиков",
вышедшее в 1458 г., стало первым трактатом о ведьмах, наиболее полно
отразившим одержимость ведовством. Другие авторы, в основном
ученые-клирики, подобно Нидеру, поддерживали тесные контакты с судьями,
выступавшими на ведовских процессах, и, соответственно, переносили в
свои книги опыт этих судилищ, происходивших все чаще и чаще. Трактаты о
ведьмах XV в. порой разнились между собой в деталях. Но в целом
вырисовывался сходный образ "проклятого ведьминого отродья и его
преступных деяний". Современная историческая наука выделяет пять
ключевых понятий, каждое из которых будет рассмотрено нами отдельно:
сделка с Дьяволом, соитие с Дьяволом, полет ведьмы, шабаш и нанесение
порчи колдовством. Заключение сделки с Дьяволом наши предки
представляли себе так: стоило женщине, сокрушенной трудностями или по
иным причинам, разочароваться в своей жизни, как в час уединения перед
ней представал Дьявол. Являлся он всегда в самом привлекательном
обличье: как прекрасный юноша, охотник, солдат или благородный
господин, в черной, зеленой или пестрой одежде. Непременно притворялся
ее искренним другом. Голодным ставил на стол угощенье, бедным сулил
деньги, гонимым обещал защиту, несчастных утешал, падких же до земных
радостей манил обещаниями веселой жизни. И стоило только женщине
довериться искусителю или не сдержать свою алчность, как незнакомец
называл цену за предложенные услуги: отречение от Бога и святых,
вступление в ведовскую секту и плотскую преданность ему, великодушному
утешителю и помощнику. Тут даже самой наивной простушке должно было
открыться, кто же стоит перед ней. И если она не отвергала его услуги,
то навеки теряла свою душу. Ведь Дьявол немедленно скреплял сделку:
неистово наступая на нерешительную, тысячами уловок и льстивых посулов
принуждал ее стать его возлюбленной. Когда же соглашение с Дьяволом
заканчивалось подобным образом, он скреплял его еще и письменным
документом. Для этого он расцарапывал руку соблазненной им женщины и
заставлял ее подписать приготовленный заранее договор собственной
кровью. И наконец, он оставлял на ее теле "дьявольскую отметину" -
маленькое темное пятно, которое было совершенно бесчувственным.
Инквизиторы считали такое пятно несомненным свидетельством связи с
Дьяволом.



"Соитие с дьяволом", как называли связь между людьми и нечистой силой,
на протяжении столетий занимало умы христианских богословов,
инквизиторов и простых обывателей. Никто не сомневался в том, что
адские духи могли соединяться с представителями обоих полов, принимая
по своему усмотрению облик женщины или мужчины.

С особенным интересом изучали судьи Дьявола в мужском обличье.
Считалось, что он обладал очень большим и холодным как лед детородным
органом. Семя его, которое он мог извергать сколь угодно часто, также
было ледяным. Несмотря на это, Дьявол считался бесплодным. Согласно
дошедшим до нас актам судебных процессов, всякая встреча ведьм с их
адскими возлюбленными или же самим Дьяволом сопровождалась кутежами и
утехами. Кульминацией этих беспутств были ночные игрища ведьм, главным
из которых был великий шабаш. Еще в 1000 году Церковь считала полеты
людей по небу языческими байками, однако, спустя 250 лет признала их
возможными.





В
середине XIV века представления о полете ведьм стали неотъемлемой
частью церковного ученья. Трактаты о ведьмах и протоколы процессов
рисовали самые фантастические картины происходившего. Когда ведьм
увлекал на игрище или шабаш сам Дьявол, он приводил для них ездовых
зверей: черного козла, красную кошку, волка, собаку, черную лошадь, а
для ведьм благородных кровей - запряженную карету. Но могло случиться,
что крылатый демон просто-напросто сажал ведьму себе на спину.

Ведьмы же, искушенные в своем ремесле, могли летать по небу и
самостоятельно. Для этого они пользовались колдовской мазью, которую
готовили во время ночных свиданий и раздавали всем их участникам. Мазь
эта состояла из плоти убиенных младенцев, смешанной с волшебными
травами (маком, пасленом, болиголовом и беленой), из которой варили
маслянистую кашу. Этим варевом ведьмы натирали свое нагое тело и то, на
чем собирались лететь: навозные вилы, палку или помело. Затем, обхватив
их крепко-накрепко, они шептали необходимое для полета заклинание: "Ах!
Выше небес! Дальше света! Да со всей нечистой силой!"

На игрища ведьмы и колдуны собирались со своими адскими полюбовниками в
полночь: в горах, на лесных лужайках, в садах или вокруг виселицы.
Встретившись, они ели и пили, не зная меры, богохульствовали, шумели,
кичились своими злодействами и коварными планами, поколачивали растяп и
славили Сатану. Но главное место на этих сборищах отводилось диким
танцам, во время которых нагие мужчины и женщины с факелами в руках,
прижавшись спиной к спине, неистово корчились и горланили непристойные
песни. Заканчивались эти дикие танцы в предрассветный час дикими
похотливыми играми, в которых без разбору совокуплялись друг с другом
демоны, женщины и мужчины. В отличие от таких нередких ночных сборищ
шабаш носил характер праздничной сатанинской мессы. Устраивались шабаши
большей частью в дни церковных праздников. Главным здесь был сам
Сатана, при появлении которого присутствующие должны были, преклонив
колена, восславить его молитвой: "Сатана наш, иже еси во аде..." После
подобного приветствия ведьмы и колдуны клали к его ногам подарки,
главным образом тела убиенных младенцев. После того как Сатане
представляли новых членов секты, начиналось пиршество. Во время него
подавались не простые человеческие кушанья (как на обычных ведовских
сборищах), но самые что ни на есть мерзкие: жареная человечина, рагу из
ворон, отварные кроты и лягушки.

Затем начиналась пляска, во время которой под оглушительные звуки флейт
и барабанов участники сборища, непристойно корчась, прыгали спинами
вперед до тех пор, пока ряды их не смыкались, и тут начиналась самая
разнузданная оргия.



Кульминацией шабаша было торжественное поклонение Сатане, который во
время этой церемонии восседал на своем троне, обернувшись громадным
лохматым козлом с пылающими глазами и светящимися ледяным светом
рогами. Все присутствовавшие должны были на коленях приблизиться к
нему, дабы поцеловать под хвост; он же время от времени испускал
зловонные ветры. Сатанинская месса завершалась торжественным поношением
Бога и топтанием крестов и освященных гостий. Когда же Сатана покидал
шабаш, ведьмам еще предстояло уладить множество разных дел: сварить
себе мазь, переговорить о ближайших планах. С рассветом собравшиеся
отправлялись в обратный путь.

Обвиняя ведьм и колдунов в "нанесении порчи колдовством по наущению
Дьявола", им приписывали самые мерзкие преступления. Судьи старательно
отмечали все магические средства, которыми пользовались колдуны:
заговоры и заклинания, нарисованные или нацарапанные знаки, кукол,
изображающих людей, на которых напускалась порча, самые разнообразные
яды, настойки и мази, волшебные палочки и волшебные иглы, ядовитых
червей и насекомых, отравленный дух и пресловутый "дурной глаз". Этими
и многими другими средствами пользовались ведьмы, строя свои козни
против людей, животных и всего сущего. Чаще всего ведьм обвиняли в том,
что они напускают хвори. Еще и поныне об этом напоминает название
внезапной боли в пояснице: "ведьмин прострел". Винили их также в
мужском бессилии, женском бесплодии, врожденных уродствах, внезапном
помутнении глаз, различных душевных болезнях.

Под пытками обвиняемые сознавались в еще более мерзких преступлениях,
например в отравлении беременных или удушении новорожденных, тельца
которых нужны были, чтоб приготовить мазь, позволяющую летать, или же
отвар, от которого чахнут виноградники.

К числу излюбленных дьявольских козней относилась также порча домашнего
скота. Охотники на ведьм немедленно начинали высматривать виновных,
если у коров внезапно скисало молоко. Ведь ведьмы и колдуны подмешивают
в траву яд и насылают на скот порчу!





Стоило
ведьмам втереть животным волшебную мазь, и тех мог разбить паралич. И
потом: крестьяне то и дело находили на пастбище окровавленные туши
животных, растерзанных ведьмами или колдунами, обернувшимися волками. К
тому же в трактатах о ведьмах говорилось, что ненависть ведовской секты
бывает направлена не только на людей и животных, но и на все творения
Господни. Отсюда и въедливые расспросы судей: не покушались ли
обвиняемые на установленный миропорядок? Не вызывали ли они, например,
грозу ударами кнута по воде? Не лепили ли градины из воды и каменьев?
Не опрокидывали ли горшок, наводя иней, чтобы погубить под ним растения
и плоды? Не случалось ли им по наущению Дьявола оживлять из грязи и
нечистот мышей, крыс, мошкару и прочих вредителей полей, напуская таким
образом голод? Инквизиторы трудились не покладая рук, пока
подозреваемая в колдовстве под пытками не "каялась" во всех этих, а то
и в гораздо худших прегрешениях.



Во второй половине XV в. охота на ведьм постепенно распространилась на
весь север Европы, сначала Южную Германию, затем Рейнскую область и
Северную Германию. Наиболее ревностными поборниками этой травли были
ученые монахи-доминиканцы Генрих Крамер (лат.: Генрих Инститорис) и
Якоб Шпренгер. Однако оба встретили непонимание и сопротивление
немецких епископов, князей и городских властей. Тогда взбешенный
Инститорис, с 1479 г. исполнявший обязанности инквизитора Верхней
Германии, отправился в Рим искать помощи у самого папы. Его поездка
увенчалась успехом. 5 декабря 1484 г. папа Иннокентий VIII (1484-1492)
выпустил так называемую "Буллу о ведовстве" ("Summis desiderantes
affectibus" - "Всеми помыслами души"). В ней он безоговорочно повторил
все, в чем уверил его фанатичный Инститорис: ведьмы нынче расплодились
по всей Германии; Церкви и христианской вере грозит смертельная беда.
Он, верховный пастырь всех христиан, призывает всех облеченных властью
решительно поддерживать "возлюбленных сынов" Инститориса и Шпренгера в
деле разоблачения и искоренения дьявольского заговора. Булла,
размноженная благодаря книгопечатанию, получила широчайшее
распространение и привлекла к себе всеобщее внимание.





Этим
обстоятельством искусно воспользовались Шпренгер и Инститорис,
дополнившие папское слово огромным трактатом о ведьмах, опубликованным
в 1487 г. под названием "Молот ведьм" ("Malleus maleficarum"). Эта
пагубная книга, состоящая из 3 частей, 42 глав и 35 вопросов,
объединила все знания ученых-богословов о ведьмах и весь практический
опыт борьбы с ними. Старания авторов оправдали себя: на протяжении двух
веков "Молот ведьм" издавался 29 раз, став своеобразной библией
охотников за ведьмами. Сегодня нам трудно понять причины успеха этой
книги, ибо, даже если простить авторам все суеверия того времени,
"Молот ведьм" останется одним из самых отвратительных творений мировой
литературы. Отвратителен он в первую очередь своей одержимостью. Под
покровом богословской учености авторы предаются описаниям самых мерзких
распутств и извращений. Отвратительна и бесконечная ненависть авторов
этого "благочестивого сочинения" к женщинам. С каким презрением описаны
в нем эти "несовершенные твари", глупые, похотливые, вероломные,
тщеславные, любопытные, болтливые, лживые, нестойкие в вере - ну чем не
добыча для Дьявола! Отвратительна, наконец, и фанатическая
бесжалостность авторов. Шпренгер и Инститорис учат судей духовных и
светских прибегать к самым немыслимым подлостям и жестокостям ради
выслеживания и истребления ведьм и колдунов. В этом деле хороши, по их
мнению, даже заведомо лживые посулы. Однако не "Молот ведьм" стал
причиной объявленной охоты на ведьм: причин этих, как мы могли
убедиться, и без того было предостаточно. Появление этого трактата лишь
ознаменовало тот исторический момент, когда твердыня разума
окончательно пала и одержимость ведовством, подобно отравленной туче,
нависла над христианским миром Запада. И случилось это не в эпоху
"мрачного Средневековья", как полагают многие, а уже на заре Нового
времени, времени зарождения идей свободы и первых великих побед
пытливого человеческого разума!





Обычно
поводом для подозрений была зависть соседей, подданных или
родственников. Зачастую хватало одних только слухов; впрочем, иногда в
суды поступали и соответствующие заявления (почти всегда анонимные). В
обоих случаях судьи, согласно действующим законам, были обязаны
проверить, достаточно ли этих подозрений для предъявления обвинения.
Оно могло быть предъявлено на основании "Уголовно-судебного уложения
императора Карла V" (так называемый Указ "Каролина"), вышедшего в
1532г. В нем было четко описано, какие подозрения являются достаточными
для обвинения в колдовстве или ведовстве. Впрочем, соответствующая
статья 44 была такой расплывчатой, что для предвзятого судьи не было
ничего проще, чем, опираясь на самые вздорные наветы, начать судебное
разбирательство. Не могло помочь и то, что "Каролина" призывала судей
быть особенно осмотрительными. Разве причиной доносов не могли стать
пустое тщеславие, личная неприязнь, зависть, ревность или суеверие? У
судей всегда находились веские доводы по поводу любых возникающих
сомнений: ведь сделка с Дьяволом суть "преступление исключительное", а
в таких делах достаточно одних только слухов. Опираясь на слухи, многие
фанатики привлекали в качестве свидетелей обвинения даже детей,
преступников и душевнобольных. Те же, кому посчастливилось избежать
доноса, тоже пребывали в страхе, ибо в любую минуту могли быть обвинены
по чьему-либо свидетельству (некто мог припомнить своих так называемых
сообщников под пытками). Ведь, по мнению охотников за ведьмами, члены
дьявольской секты регулярно встречались друг с другом на игрищах или
шабашах, а потому должны были знать, кто еще из живших неподалеку был с
ними заодно. Эти сведения выдавливались из них во время допросов с
пристрастием, то бишь под пытками. Так судебные протоколы быстро
заполнялись именами упомянутых безвинных людей, которым, в свою
очередь, приходилось выдавать своих сообщников, и так далее. Противники
охоты на ведьм вновь и вновь выступали с резкой критикой этих безумных
деяний. Но "благочестивые" охотники не позволяли сбить себя с толку.
Они были убеждены, что Бог - и это было главным их оправданием - не
может допустить, чтобы "дьявольское отродье" своей клеветой несло горе
невинным людям.








В колдовстве обвиняли преимущественно женщин. Ведь в христианском мире,
где главенствовали мужчины, женщины считались существами низшими:
слабыми, ветреными, неверными, тщеславными, болтливыми и падкими до
любого соблазна, что делало их законной добычей Дьявола. "Нет чуда в
том, - говорится в "Молоте ведьм", - что еретичеством ведовским паче
осквернены жены, нежели мужи". Таковы были убеждения охотников за
ведьмами, согласно которым они и действовали. Впрочем, число мужчин,
обвиненных в распространении колдовства, также постоянно росло. При
этом колдунов (друдов) чаще отыскивали в городах, нежели в селах. В
колдовстве обвиняли даже детей: с конца XV в. непрерывно росло число
детей, которых бросали в темницы как участников ведовской секты,
допрашивали, пытали, отправляли на казнь. За этим крылось представление
о том, что родители-колдуны, отправляясь на шабаш, берут с собой
малолетних детей, дабы препоручить их Дьяволу. К тому же дети могли
случайно проболтаться о чем-нибудь.

Так, двенадцатилетний мальчик, арестованный в 1665 г. в южнонемецком
городке Ройтлинген, постепенно "выдал" 170 членов дьявольской секты.
Сначала ведовские процессы проводила инквизиция. Таким образом, первыми
судьями были лица духовного звания. Однако во второй половине XV в.
сопротивление инквизиции в Центральной и Западной Европе стало
усиливаться, и в конце концов она была вынуждена покинуть эти страны и
перебраться в Испанию и Италию. Однако на этом охота на ведьм не
кончилась, вести ведовские процессы стали светские суды.








Государства, расположенные к северу от Альп, активно способствовали
этому, внеся в свои уголовные законодательства наказание за ведовство.
Итак, в существовании сделки с Дьяволом, шабашей и порчи никто уже не
сомневался. Передача подобных дел из церковных судов в ведение светских
имела одно важное следствие, повлиявшее на распространение одержимости
ведовством: отныне все зависело от отношения правителя той или иной
страны к демонологии и от того, как он оценивал опасности, которые
могло навлечь на его страну "проклятое ведьмино отродье". Ведовские
процессы основывались на методах инквизиции. Таким образом, судьи могли
не дожидаться, пока отыщутся свидетели обвинения, а, напротив, зорко
следить за происходящим вокруг и незамедлительно действовать, стоило им
узнать о чем-нибудь подозрительном. Соответствующие местные законы
определяли, на что следовало обращать внимание. С 1532 г. на территории
Германии действовали положения так называемой "Каролины". В них
определялось отношение к возникшему подозрению, требования к
свидетелям, рекомендовалось не забывать о добром имени обвиняемого,
определялось, сколько времени его пытать и какие орудия должно при этом
использовать. Но на практике положения эти не соблюдались по следующей
причине: сделка с Дьяволом, шабаш и другие мерзкие преступления,
творимые ведьмами по наущению Дьявола, наносили такое оскорбление
Господу и были так опасны для окружающих, что здесь позволительно было
говорить о "преступлениях исключительных". А "исключительные"
преступления оправдывали и любое исключение из правил. В таких случаях
следовало прежде всего ужесточить пытки и применять их до тех пор, пока
обвиняемый не расскажет всей правды. В таком толковании закона укреплял
судей и "Молот ведьм", ибо авторы советовали обходить запрет на
повторное применение пыток, называя его просто "продолжением".
Судейская предвзятость и использование подобных методов не оставляли
большинству обвиняемых никаких шансов. Если же предполагаемую ведьму
все-таки оправдывали, то происходило это лишь потому, что не все судьи
были ослеплены демономанией. Но даже оправдательный приговор выносился
не из-за того, что была доказана невиновность обвиняемого, а лишь за
недостатком улик. Едва только возникало подозрение или поступал донос,
соответствующее судебное ведомство начинало предварительное дознание.
Опрашивались свидетели, тайно выведывались сведения о репутации
обвиняемого, его образе жизни. Если судьи укреплялись в своих
подозрениях, следовал арест. Арест повергал любого обвиняемого в
настоящий ужас, ибо тюрьмы в те времена были совершенно темными,
сырыми, холодными и полными нечистот. Солома и лужи на полу кишели
мышами, крысами и насекомыми. Зачастую на все время следствия узников
заковывали в кандалы. Особенно тяжело приходилось арестованным
женщинам. Они были абсолютно беспомощны перед домогательствами своих
надзирателей и нередко подвергались насилию. Большинство судей
сознательно пользовались этим тюремным террором, чтобы еще до начала
процесса сломить волю обвиняемых и лишить их сил. Первые допросы
проходили по заданной схеме. Было принято начинать допрос с церковного
обряда. В это время творилась молитва во спасение души обвиняемой или
ей на шею вешали ладанку с реликвиями. Затем следовали бесконечные
настойчивые расспросы: где, когда, как ей довелось сговориться с
Дьяволом? каким образом, как часто она отдавалась ему? сколько раз
гостила на шабаше? что происходило на шабаше и кого она там видела? где
и как вредила она своими колдовскими чарами? и так далее...








Если "доброе дознание" результатов не приносило, суд переходил к
следующему этапу - "устрашению словами". Для этого обвиняемой
показывали орудия пыток и поясняли их назначение. Не помогало и это -
приступали к "устрашению действием": палач надевал на нее орудия пыток,
слегка завинчивая и затягивая их, дабы она уяснила, что дело принимает
серьезный оборот. Если же и теперь она продолжала упорствовать, ее
подвергали испытанию и допросу с пристрастием.

На многих ведовских процессах одной из задач следствия был поиск
определенных примет, по которым легко было распознать ведьм. Одним из
испытаний было "испытание водой" (называемое также "купанием ведьм").
Для этого палач крепко связывал руки и ноги обнаженной женщины,
обвязывал ее тело веревкой и сталкивал в воду. Если она всплывала на
поверхность, - а так происходило с большинством, - то признавалась
ведьмой, ибо вода, стихия чистоты, не принимала ее.








Другим испытанием был поиск "ведьминой отметины". Считалось, что Дьявол
метит своим знаком всякую спутавшуюся с ним ведьму. Этот-то знак и
разыскивали судьи. Чтобы не просмотреть его, обвиняемой обривали голову
и тело. Стоило только отыскать какие-либо подозрительные участки кожи,
например пигментные пятна, как палач прокалывал их иглой. Если
подозреваемая не чувствовала при этом боли или у нее не выступала
кровь, считалось доказанным, что пятно это и впрямь "ведьмина отметина".

Безошибочным способом распознать ведьму считалось также "испытание
плачем". В "Молоте ведьм" это испытание рекомендовалось судьям как
особо надежное. Считалось, что ведьмы не могут проливать слезы, "верный
знак, предание о коем дошло до нас от мужей, заслуживающих доверия".
Женщина, которая не плачет даже под пытками, наверняка является
ведьмой. Однако если она заплакала, то никак не может считаться
невиновной, ибо "пути Господни неисповедимы" и к тому же плачет-то она
под пытками.








Особенно интенсивными ведовские процессы были на территориях,
затронутых Реформацией. Восприняв как догму демонологические построения
своих политических противников, протестантские наставники стали своими
силами бороться с "посланниками ада". "Колдуны и ведьмы, - писал Мартин
Лютер, - суть злое дьявольское отродье, они крадут молоко, навлекают
непогоду, насылают на людей порчу, силу в ногах отнимают, истязают
детей в колыбели... понуждают людей к любви и соитию, и несть числа
проискам дьявола".



Так, в саксонском городе Кведлинбурге с населением в 12 тысяч человек
за один только день 1589 года были сожжены 133 "ведьмы". В Силезии один
из палачей сконструировал печь, в которой за 1651 год сжег 42 человека,
включая двухлетних детей. Но и в католических землях Германии охота на
ведьм была в это время не менее жестокой, особенно в Трире, Бамберге,
Майнце и Вюрцбурге.



Свободный город Кёльн помнит ведовскую панику 1627- 1639 годов, когда
было уничтожено около тысячи человек. В Теттванге (Вюртемберг) в 1608
году почтенный отец семейства умер в тюрьме от пыток, его жену истязали
11 раз, пока она не призналась. А их 12-летнюю дочь в течение целого
дня пытали с такой жестокостью, что сам палач только через десять
недель решил, что она достаточно поправилась, чтобы выдержать
дальнейшие истязания.



Дурен, священник из Альфтера, в письме к графу Вернеру фон Сальму так
описывал ведовские преследования в Бонне начала XVII века: "Кажется,
вовлечено полгорода: профессора, студенты, пасторы, каноники, викарии и
монахи уже арестованы и сожжены... Канцлер с супругой и жена его
личного секретаря уже схвачены и казнены. На Рождество Пресвятой
Богородицы казнили воспитанницу князя-епископа, девятнадцатилетнюю
девушку, известную своей набожностью и благочестием...
Трех-четырехлетних детей объявляли любовниками Дьявола. Сжигали
студентов и мальчиков благородного происхождения 9-14 лет. В заключение
скажу, что дела находятся в таком ужасном состоянии, что никто не
знает, с кем можно говорить и сотрудничать".



Преследование ведьм в Германии достигло высшей точки во время
Тридцатилетней войны 1618-1648 годов, когда воюющие стороны обвиняли
друг друга в колдовской ереси. Но и в мирные времена политическая
борьба и придворные интриги часто принимали форму взаимных обвинений в
колдовстве. В Англии за это преступление были осуждены многие
высокопоставленные лица, подозревавшиеся в политическом инакомыслии и
тайном заговоре против короля. В 1478 году герцогиня Бедфордская была
обвинена в чародействе. Ричард III в 1483 году обвинил бывшую королеву
Елизавету Вудвилл в том, что она иссушила его руку. Супруга Генриха
VIII Анна Болейн была казнена в 1536 году по обвинению в колдовстве.

Было изменено: 16:12 26/01/2009.