Все еще там

Вечерами к нам в гости приходили местные девушки, молчаливые и застенчивые. Их кожа пахла земляничным мылом. Они садились между нами и, смущенные, замирали, не отводя глаз от огня. Впрочем, предложенные кружки с портвейном не отвергали. И пили его неразбавленным. Вот, думал я, глядя на них, этим девушкам неврозы явно чужды. И вспоминал московских знакомых барышень, которые, подумать только, лечатся от неврозов.

Местная девушка предложила мне сходить на конюшню. Обещала дать покататься на коне. Я, разумеется, согласился.
Вывели оседланного коня. Я не нахожу лошадей эстетически привлекательными, но конь выглядел вовсе не конягой. Взгромоздился на него. Конь неспешно подошел к забору и с размаху приложился правым боком к продольной перекладине между вертикально вкопанных столбов. Я успел вынуть ногу из стремени и закинуть ее на луку седла. И правильно сделал, потому как от удара перекладина завибрировала. Я оскалился и хлестнул коня по глазам расслабленной кистью руки. Конь повернул шею и укусил меня за левую ногу. Матерно мыча, я скатился на землю.
Из сторожки доносились звуки музыки. Альбенони, по-моему. Вышел конюх, мужик неопределенного возраста, одетый в продуманно разорванные хлопчатные треники и тельняшку. В таких тельняшках шансонетки распевают матросские куплеты в парижских кабаре.
Не, сказал конюх, ничего у тебя не выйдет: этот конь ревнует тебя к ней. И он мотнул головой в сторону девушки.
Ну, ревность - штука иррациональная. А конская ревность - тем более.
Как бы там ни было, а мысль промчаться на лошади по степи не в шутку захватила мое воображение. Я вежливо спросил у конюха, нет ли у них тут какой-никакой свободной кобылы, которая бы полюбила меня и дала овладеть собой? Конюх воздел руки над головой, повернулся ко мне спиной и, покачиваясь, вернулся во тьму сторожки дослушивать адажио.
На лошади я так и не покатался.

Остальное - потом...

Было изменено: 17:38 04/10/2010.