Цирк уехал...

История первая.
Судьбе было так угодно, что пришлось мне согласиться на хирургическое вмешательство в силу сложившихся обстоятельств (во загнула фразочку!). Словом, припёрло так, что на операцию просто пришлось дать добро: либо камень из почки, но вчера, либо саму почку, но завтра...
... Очнулась уже в реанимации от жуткого холода. Показалось сначала, что вишу в воздухе настолько узенькой была каталка (на тот момент я весила чуть больше сотни килограммов). И всё вокруг было белое... Рядом никого не было. Только откуда-то сбоку страдал мужской голос: "Девки! Хоть кто-нибудь! Суки... Где я? Мне холодно...". Я скосила глаза: где-то там, внизу (каталка была очень высокой), на кушетке лежал мужичок: вид был потрёпанный, в вене торчала капельница. Видимо, после алкогольной интоксикации приводили в норму, подумала я. А мужик не унимался... Наркоз ещё окончательно не прошел, и каждое его слово отдавалось в голове как удар огромного колокола. Я не выдержала. "В морге ты, братан! Не заткнешься - встану и морду набью!". Наступила долгожданная тишина... Только потом до меня дошло: я почти с головой была укрыта белой простыней. Подскочила медсестричка и защебетала: "Очнулись уже? Давайте сделаем глубокий вдох, я трубочку у Вас вытащу... И девочкам в ваше отделение позвоню пусть в палату везут, очень уж у нас холодно!". Самое смешное, на дворе июль месяц стоял...
Лёгкой рысью в реанимации появились медсёстры урологического отделения (я там лежала) Лидия Ивановна (солидная дама маленького росточка и колобкообразной формы) и Алёна (худая высокая девица с вечно недовольным выражением лица). И меня вдохновенно покатили на место моей дислокации на ближайшие несколько недель. Помахав на прощание рукой всё ещё молчащему мужику, я закрыла глаза... "Девочки, - раздалось вдруг откуда-то сбоку, - Марьпетровна из Белоруссии трикотаж привезла. Не хотите посмотреть?". Каталка остановилась на полдороги... Я опять начала мёрзнуть. Ладно, мстительно думала я, вернётесь вы! Наконец "богини" появились и, делясь впечатлениями от увиденного, покатили меня к лифту. "Куда вперёд ногами?!" - неожиданно заорала я. Каталку развернули. Я продолжала капризничать: не так быстро, трясёт... Алёна начала багроветь. Мы уже подъезжали к палате. "Девочки! Вам вдвоём меня не поднять... Позовите мужичков, они помогут. Ещё уроните...". Алёнка скривилась: "Тебе бы только мужиков в палату! И так все к тебе липнут и старики, и мальчишки... Достали уже с расспросами: когда Инночку привезут? Как операция прошла?". Я ухмыльнулась: красивую и стройную Алёну на удивление не любили ни пациенты, ни медперсонал.
В палате они всё же попытались сгрузить меня на кровать вдвоём. И, разумеется, не удержали... Простыня выскользнула у них из рук, я долетела почти до пола (до такой степени была растянута панцирная сетка на кровати!), потом меня подбросило в воздух. Трубки выскочили из шва, и струя крови прошлась сначала по потолку, оставляя след, затем по Алёнкиному голубому костюмчику. Она завизжала: "Я только сегодня новую форму получила!". "А не х... было выделываться! Я вас предупреждала...". Как из воздуха материализовался доктор, оперировавший меня. Тихонько матерясь, снова вставил трубки на место, дал распоряжение насчет капельницы и ушел. Капельницу ставила опять же Алёна. Она давилась слезами и никак не могла попасть в вену.
"Прекрати, - сказала я, - большая девочка, а нюни распустила!". Она
разрыдалась: "Почему меня никто не любит?". "А ты подумай сама!", - ответила я и почувствовала себя мудрой черепахой Тартиллой. Спать хотелось ужасно, и я снова закрыла глаза.
Разбудил меня порыв ветра. Это милый доктор пришел меня навестить: сорвал сначала с меня одеяло, затем задрал рубашку и пощупал шов. Сказав "Отлично!", повторил процедуру в обратном порядке. "А чего это мы такие бледные?". "А чего-то мне взбляднулось, доктор!". "Шутит значит, всё нормально!" - удовлетворённо хмыкнул он и ушел.
Через две недели я уже была дома. И операцию вспоминала как страшный сон. Но... Надо быть наивной, чтобы верить в то, что на этом моя дружба с больничным бытом закончится. За первой операцией последовала вторая, а между ними контрольные обследования. В отделении за мной прочно укрепилась репутация "дежурного клоуна", я там стала буквально родной и любимой...


История вторая.
Будучи выловленной любимым доктором буквально на улице, с зубовным скрежетом приняла его любезное приглашение посетить их отделение после операции прошло полгода, надо бы обследоваться.
Меня определили в ту же самую палату, на ту же самую кровать (специально, что ли?). Первые три дня пришлось вытерпеть сдачу анализов, нескончаемые очереди к различным специалистам. Потом немного обжилась и стало легче... За исключением уколов и капельниц...
Соседи по палате подобрались неплохие. По крайней мере, скучать нам не приходилось. Особенно часто дурковали мы с Галиной Петровной... С чувством умора у неё было всё нормально, и этим она мне особенно нравилась. Зная маменькину страсть к сканвордам, детки каждый день приносили ей целые кипы газет и журналов. И мы самозабвенно скрипели мозгами, пытаясь разгадать всё "от корки до корки".
В один из таких дней, ближе к "мёртвому часу", мы сидели в палате: Галина Петровна мучила очередной кроссворд, я в тихушку (в отделении запрещали вязать) ваяла доче очередную пару носков. "Неровность на дороге", - вещала Галина Петровна. "Выбоина". "По буквам подходит... Идем дальше! Кондитерское изделие... воздушное... бывает в шоколаде". "Зефир", - ответила я. "А вот и нет! По буквам не подходит...". "При чём здесь буквы? - возмутилась я, - Это зефир!". "Всё равно не подходит!". Спор разгорался...
В это время пришел доктор с обходом. Мы замолчали на полуслове... Я едва успела запихнуть недовязанный носок под подушку, а Петровна продолжала обиженно сопеть, в полголоса доказывая мне, что я не права. Пока доктор осматривал других, мы ждали своей очереди (забыла сказать, что нас в палате было пять человек). Петровна снова погрузилась в сканворд. Потом она вдруг скривилась и упала спиной на подушку. Я повернулась к ней: её лицо было перекошено, щеки надуты, глаза вытаращены. Я испугалась: "Петровна, тебе плохо?". Она молча протянула мне газетку. В клеточки сканворда, там, где должно быть слово "выбоина", ровными печатными буквами было занесено "ВЫЕБИНА". Так вот почему "зефир" не подходил! Я упала лицом в подушку, пытаясь просмеяться. Со стороны смотрелось как истерика... Что нам пришлось выслушать от доктора не скажу. Но хохотали мы долго, до икоты, до слёз...

История третья.
Очередное обследование. Опять анализы, очереди, уколы и капельницы. И опять та же палата, та же кровать. Вот везёт же мне! Но ещё больше везёт на интересных людей...
Как раз напротив меня лежала женщина. Просто балдела, когда я называла её просто "Тётьсвет". Видимо, что-то серьёзное у неё было: как выяснилось, лежала она уже почти три месяца, таяла на глазах, а диагноз так и не могли поставить. Собрали консилиум и решили отправить в Республиканскую больницу, что в Ижевске. На обследование... Потом решение резко поменяли: надо провести курс интенсивной терапии на три дня (что они до этого делали фиг знает!). Приволокли море пузырьков с разноцветными жидкостями
и зарядили ими капельницу. Поминутно в палате появлялся то один доктор, то
другой. Все они подходили к кровати Тётьсветы, задавали с умным видом одни и те же вопросы. Нас эта ситуация стала немного веселить. И Тётьсвета стала отвечать очередному сострадальцу не дожидаясь вопросов.
Ближе к вечеру в палату влетел статный молодой человек в голубом халате и прямиком направился к Тётьсвете. "Как себя чувствуете? Какие ощущения после этого лекарства? он ткнул пальцем сначала в один пузырек, затем в другой, - А после этого? Замечательно!". И так же стремительно покинул нашу палату, оставив за собой шлейф из запаха дорогого парфюма. Затем к нам заглянула старшая медсестра, Наталья Александровна. "Девочки! Видели доктора? Это новенький... Из детской реанимации".
Я возмутилась: "Тётьсвет! Нет у тебя совести! Все мужики к тебе... Даже детский реаниматолог... А я ведь младше тебя... почти ребёнок...". Наш хохот прервала Алёнка, пришедшая сменить очередной пузырёк на капельнице.
Был август. Погода отличная. Больничный комплекс, где я лежала, стоит на берегу живописного пруда. И все больные использовали всё свободное время, чтобы побыть на свежем воздухе, а не сидеть в душных палатах. Тётьсвете было велено лежать сейчас буду ставить капельницу. Я осталась с ней в палате за компанию: кровать моя стояла у окна, окна распахнуты настежь. Да и скучновато одной, да ещё и под капельницей я это всё на себе испытала. А между делом решила заняться полезным наконец-то снять и почистить линзы. Однажды сняв надоевшие и верно ломающиеся и теряющиеся очки, я предпочла линзы. Причем цветные... То есть цвет глаз могу менять в зависимости от настроения. В больницу взяла две пары. Так, на всякий случай... Сняла зелёные, закинула их в чистящий раствор. И надела голубые: они были какие-то очень уж не естественные, кукольные, с прорисованными лучиками вокруг зрачка. Девчонки на работе окрестили их "вампирскими". И в это время в палату как всегда стремительно влетел красавец-мужчина из детской реанимации. "Добрый день, красавицы!" - молвил он и направился в мою сторону. Я замерла... Вопросы посыпались на меня градом. "Как Вы себя чувствуете? Доктор ещё не был с обходом? Это линзы?". Я только кивала или мотала головой в разные стороны в зависимости от вопроса. Затем он подошел к Тётьсвете, похлопал её по руке со словами "Всё хорошо будет!" и испарился. Я ликовала! "Вот! Он и на меня внимание обратил! На глазки голубые клюнул...". "Дура ты! - спокойно возразила Тётьсвета, - Размечталась - на глазки! Обернись...". Я повернула голову: на спинке кровати сохли мои кружевные чёрные панталончики. "На трусы он клюнул!". Ну да! На такие парашюты и не клюнуть...
Жалко только, что три дня пролетели очень быстро. И красавчик из детской реанимации к нам больше не заглядывал.


История четвертая.
В очередной раз в урологию меня привезла "Скорая". Что творилось первые пять дней лучше не вспоминать. Да и не интересно это...
В один из дней пришли девчонки с работы. Мне к тому времени уже разрешили вставать, и мы отправились совершать моцион вокруг здания комплекса. Я узнала все последние рабочие новости, мы немного посплетничали. "Всё, больше не могу! Мне лечь надо...".
Девчонки проводили меня к "парадному" входу. Народ тоже гулял... А надо сказать, что пришли они чуть датые, и потому весьма весёлые и громкие. "Это тебе! - радостно сказала Анька, вытаскивая из своей сумки огромный банан (где только взяла такой?), - Чтобы не скучно было лежать в палате одной!". "А это тоже тебе, - вторила ей Юлька, выуживая литровый пакет моего любимого персикового сока, - когда в горле пересохнет!". На мгновение не стало слышно даже птичек такая тишина вокруг повисла! Дальше без комментариев...

История пятая.
Получилось так, что моя приятельница попала в гинекологию с воспалением. Живу я почти рядом с комплексом, почему бы и не навестить её после работы? Вызвала через справочную, сижу, жду... Полчаса проходит, час - Сашка не выходит. Вызвала снова...
Появляется Санька, держится за живот и страдальческим таким голосом: "Пойдем, сядем где-нибудь! Сил нет стоять...". Я всё понимаю и сочувствую: море уколов, на заднице можно орехи колоть. Находим свободную скамейку у фонтана, Сашка так и продолжает сидеть, согнувшись. "Сань... Живот болит?". Она тянет меня за рукав: "Сядь! Сейчас и ты стоять не сможешь...". Потом начинает рассказывать.
... После "мертвого" часа к ним в пятиместную палату "подселили" дамочку. Зашла она в шикарном шелковом халате с драконами и красивых тапках на каблуках. На тумбочке сразу появилась кружевная белая салфеточка, в ящики была свалена куча различной косметики и всевозможные овощи-фрукты-соки. Дамочка прилегла на кровать. Ужин уже прошел, и медсестричка, чтобы потом не утруждать себя, пронеслась по палатам, разливая по стаканам молоко (положено так!). А дамочке на тумбочку кинула коробочку со свечами. Дама наманикюренным пальчиком вскрыла упаковку, выудила одну свечку, откусила половинку и с видом королевы запила молоком. В палате повисла гробовая тишина. Она меж тем заглотила другую половинку и снова запила её молоком. Сашка не выдержала на третьей свечке, девчонки - соседки по палате - сдались на четвертой... В палату влетела рассерженная медсестра:
"Офигели?! Сегодня зав. отделением дежурит!". А Сашкина палата как раз напротив кабинета заведующей располагалась. Они, умирая от смеха, показывали пальцами на "королеву". А та продолжала поглощать "бомбочки". Медсестра прямо у двери сползла на пол... Затем последовало появление заведующей. "Леночка, - грозно посмотрела она на медсестру, - я же просила не шуметь!". Затем увидела "картину маслом". "Лена! Зайдите ко мне в кабинет! Немедленно!". Сестричка встала с пола и вышла. Через
закрывшуюся дверь кабинета снова послышался хохот...

... Что со мной творилось можно только представить! В итоге я сидела так же, как и Сашка, согнувшись пополам... А живот потом болел почти всю ночь!

Было изменено: 18:36 05/09/2010.