Хозяин дневника: Forrest Gump Z 
Дата создания поста: 9 января 2011, 15:48
Вайль и Генис... Родная речь...(с)
Для России литература -- точка отсчета, символ веры, идеологический и нравственный фундамент. Можно как угодно интерпретировать историю, политику, религию, национальный характер, но стоит произнести "Пушкин", как радостно и дружно закивают головами ярые антагонисты.
Конечно, для такого взаимопонимания годится только та литература, которую признают классической. Классика -- универсальный язык, основанный на абсолютных ценностях.
Русская литература золотого XIX века стала нерасчленимым единством, некой типологической общностью, перед которой отступают различия между отдельными писателями. Отсюда и вечный соблазн найти доминантную черту, отграничивающую российскую словесность от любых других -- напряженность духовного поиска, или народолюбие, или религиозность, или целомудренность.
Впрочем, с таким же -- если не большим -- успехом можно было бы говорить не об уникальности русской литературы, а об уникальности русского читателя, склонного видеть в любимых книгах самую священную национальную собственность. Задеть классика -- все равно что оскорбить родину.
Естественно, что такое отношение складывается с малых лет. Главный инструмент сакрализации классиков -- школа. Уроки литературы сыграли грандиозную роль в формировании российского общественного сознания в первую очередь потому, что книги противостояли воспитательным претензиям государства. Во все времена литература, как бы с этим ни боролись, обнаруживала свою внутреннюю противоречивость. Нельзя было не заметить, что Пьер Безухов и Павел Корчагин -- герои разных романов. На этом противоречии вырастали поколения тех, кто сумел сохранить скепсис и иронию в мало приспособленном для этого обществе.
А главное -- чтобы читать Чехова и Толстого, не надо было ждать очередной "оттепели". Часто забывается, что школьники сталинской эпохи учили наизусть не только Демьяна Бедного, но и Лермонтова.
Однако диалектика жизни ведет к тому, что твердо усвоенное в школе преклонение перед классикой мешает видеть в ней живую словесность. Книги, знакомые с детства, становятся знаками книг, эталонами для других книг. Их достают с полки так же редко, как парижский эталон метра.
Тот, кто решается на такой поступок -- перечитать классику без предубеждения -- сталкивается не только со старыми авторами, но и с самим собой. Читать главные книги русской литературы -- как пересматривать заново
свою биографию. Жизненный опыт накапливался попутно с чтением и благодаря ему. Дата, когда впервые был раскрыт Достоевский, не менее важна, чем семейные годовщины.
Мы растем вместе с книгами -- они растут в нас. И когда-то настает пора бунта против вложенного еще в детстве отношения к классике. (Видимо, это неизбежно. Андрей Битов однажды признался: "Больше половины своего
творчества я потратил на борьбу со школьным курсом литературы").
(с)
Было изменено: 1:54 12/01/2011.
Конечно, для такого взаимопонимания годится только та литература, которую признают классической. Классика -- универсальный язык, основанный на абсолютных ценностях.
Русская литература золотого XIX века стала нерасчленимым единством, некой типологической общностью, перед которой отступают различия между отдельными писателями. Отсюда и вечный соблазн найти доминантную черту, отграничивающую российскую словесность от любых других -- напряженность духовного поиска, или народолюбие, или религиозность, или целомудренность.
Впрочем, с таким же -- если не большим -- успехом можно было бы говорить не об уникальности русской литературы, а об уникальности русского читателя, склонного видеть в любимых книгах самую священную национальную собственность. Задеть классика -- все равно что оскорбить родину.
Естественно, что такое отношение складывается с малых лет. Главный инструмент сакрализации классиков -- школа. Уроки литературы сыграли грандиозную роль в формировании российского общественного сознания в первую очередь потому, что книги противостояли воспитательным претензиям государства. Во все времена литература, как бы с этим ни боролись, обнаруживала свою внутреннюю противоречивость. Нельзя было не заметить, что Пьер Безухов и Павел Корчагин -- герои разных романов. На этом противоречии вырастали поколения тех, кто сумел сохранить скепсис и иронию в мало приспособленном для этого обществе.
А главное -- чтобы читать Чехова и Толстого, не надо было ждать очередной "оттепели". Часто забывается, что школьники сталинской эпохи учили наизусть не только Демьяна Бедного, но и Лермонтова.
Однако диалектика жизни ведет к тому, что твердо усвоенное в школе преклонение перед классикой мешает видеть в ней живую словесность. Книги, знакомые с детства, становятся знаками книг, эталонами для других книг. Их достают с полки так же редко, как парижский эталон метра.
Тот, кто решается на такой поступок -- перечитать классику без предубеждения -- сталкивается не только со старыми авторами, но и с самим собой. Читать главные книги русской литературы -- как пересматривать заново
свою биографию. Жизненный опыт накапливался попутно с чтением и благодаря ему. Дата, когда впервые был раскрыт Достоевский, не менее важна, чем семейные годовщины.
Мы растем вместе с книгами -- они растут в нас. И когда-то настает пора бунта против вложенного еще в детстве отношения к классике. (Видимо, это неизбежно. Андрей Битов однажды признался: "Больше половины своего
творчества я потратил на борьбу со школьным курсом литературы").
(с)
Было изменено: 1:54 12/01/2011.
Комментарии:
Тургенев-совершенно умный, тонкий и очень жесткий в наблюдениях-а после рассказа о несчастной Му-му, вдалбливаемого детям, кто из взрослых его читал?
А вот не было бы Тургенева в школьном курсе, так кто бы его не прочитал? А тут и рад бы, а тут призрак Му-Му... жуть. Не каждый взрослый совладает с таким кошмаром.
И ещё в школах - совершенный ужас - заставляют наизусть учить стихи. Разве не достаточно, чтобы возненавидеть всех поэтов, вместе взятых, у которых вдохновения хватало больше, чем на пару строчек?
И ещё в школах - совершенный ужас - заставляют наизусть учить стихи. Разве не достаточно, чтобы возненавидеть всех поэтов, вместе взятых, у которых вдохновения хватало больше, чем на пару строчек?
кстати, а Ваше любимое стихотворение-оно из школьного курса? И услышали Вы его прямо на уроке(прочли его в учебнике "Родная Речь)"? Тургенев-это мой личный опыт, потому что то, что я прочла в школе-и то, что потом прочла сама-ну очень разные по ощущениям писатели. И благо-у кого-то(как у автора) хватает сил читать русскую классику не только на уроках литературы)))
Извините, но прежде чем оставить комментарий, следует ввести логин и пароль!
(ссылку "ВХОД" в правом верхнем углу страницы хорошо видно? :)