Как я был в отпуске (продолжение 2)...

В отпуске я осознал, что мой ребёнок ощущает себя не совсем счастливым.
Это открытие отравило меня.
И я переживаю душевный кризис.

Но сначала - о знакомстве ещё с одной женщиной.
Женщина показалась мне настолько среднестатистичной, что я не могу не написать о ней.
Она настолько среднестатистична, что в описании выглядит как собирательный образ.
И в ней я обнаружил практически всё то, что какое-то время терпеть могу в женщинах, но примириться и принять - нет.

Инна.
36 лет.
Москва.
Блондинка.
Стройна.
Ухожена.
Приятна и обаятельна.

Я видел её пару раз до момента начала знакомства.
Она имела вид скучающей женщины, открытой для общения.
Она была с дочкой. Дочка на полгода младше моей.

Лежу я в шезлонге, наблюдаю за дочерью, которая возится в детском аквапарке.
Иногда я уходил покататься с горок.
Иногда залезал в детский аквапарк и присоединялся к своему ребёнку.

Возвращаюсь очередной раз к шезлонгу - опа: лежит она. На соседнем шезлонге. Расстояние между нами - метр, не больше.

Чувствую - она настроена на меня. Но молчит и вообще никак себя не проявляет.
Меня это сначала удивило - она не похожа на застенчивую.
Потом стало раздражать: чего это она лежит и молчит?

Впоследствии выяснилось, что она меня давно заприметила. Ещё в баре.
"Фактурный мужчина", как она выразилась.

Но она думала, даже была уверена, что я - не один. То есть она видела меня с ребёнком, но полагала, что я ещё и с женщиной.

Так или иначе, а я не удержался и заговорил с ней первым.
И как-то так оказалось, с её подачи, что нам имеет смысл общаться. Потому что детям друг с другом будет веселее. Тем более, что дети - ровесницы и сейчас уже познакомились и вместе дурачатся в аквапарке.

Поговорить-то я был не прочь, но перспектива провести половину отпуска с чужой и, что не исключено, чуждой мне женщиной меня не окрыляла.

С другой стороны - дети уже общаются. И им весело.
Будь как будет, решил я.

Вечером встретились.
Она - шикарная. Вечернее платье, босоножки со шпильками.
Я - в футболке и шортах.

Она - не в претензии.
А я спросил, зачем она такая.
Хочется ей праздника. И у неё несколько платьев. И она намерена надеть их все. Поочерёдно.

Я, видимо, кое-чего не понимаю.
Но это неважно.

А важным показалось мне то, что Инне явно некомфортно.
Сходит она с дорожки на песок и начинает косолапить.
Предлагаю: сними босоножки, иди босиком.
Нет, потому что потом стопы ног будут в песке и в босоножках будет неудобно.
Лучше уж косолапить на шпильках по песку.
Или тщательнее выбирать маршруты.

Пришли на детскую дискотеку.
Аниматоры ставят детей в круг и все танцуют.
Инна тоже встаёт в круг.
Кроме неё - еще женщины и пара мужчин.
Во время исполнения одной песенки, следует садиться на попу, а потом ложиться на спину.
Потому что песенка - "медляк".

Что делает Инна?
Она присаживается на корточки; видимо, жалко ей пачкать вечернее платье. И разумеется, не ложится.
Тогда как другие женщины, те, кто попроще, охотно вместе с детьми и садятся и ложатся.

Сидим в баре.
Детки наши бегают вокруг и поодаль.
Мы пьём вино.
Инна рассказывает мне о достоинствах и недостатках нашего и других отелей, где она успела побывать.
А мне скучно.
Во-первых, меня всё устраивает.
И во-вторых и в-третьих.

Мы пьём вино.
Вино предлагают белое, розовое и красное.
Я не знаю, что это за вино, но на вкус оно различается.

Наливают также ром, виски, джин и ещё что-то...
Может быть, это всё - шмурдяк.
Но публика пьёт и никто не отравился.

Кормят тоже хорошо.
Мой ребёнок ест и вовремя какает.

Зачем же вслух воспроизводить для меня рубрику "отзывы туристов об отелях"?

Продолжаем сидеть.
Инна обращает внимание на группу людей за соседним столиком.
Вот, говорит, Инна, они без детей. Сейчас они ещё посидят и затем пойдут в ночной клуб. А мы - с детьми. А с детьми туда не пускают.

Говорю ей: время - полночь. И мы сидим, пьём вино и нам хорошо. И детям хорошо. Ты ехала сюда и не знала, что с дитём не попадёшь в ночной клуб? Или знала? Если знала, зачем взяла с собой дочку?
Зачем переживать о том, что в принципе исключено?

Инна обращает моё внимание на то, как ухожены польки и как внешне неказисты немки.
Я это вижу.
Но мне симпатичны немки естественным проявлением себя.
И мне безразлично, что они все как одна толстые, бесформенные и похожи на неопрятных лесбиянок.

На следующий день я не то, чтобы бегал от Инны, но начал задумываться о том, что для нашего с ребёнком отпуска неполезно было бы чрезмерное совместное времяпрепровождение с Инной и её дочкой.

Вечером следующего дня пошли мы на пляж.
Там - шахматы огромного размера.
Дети таскают фигуры, которые почти одного роста с ними, по клеткам.
Я сел на единственное кресло.
Инна подходит.
Встаю и говорю: я принесу ещё одно кресло.
Лучше, говорит Инна, я сяду к тебе на колени.
Садится спиной ко мне.

Я, разумеется, не сижу как обледенелый.
Я начинаю пальцем проводить от её затылка вниз по позвоночному столбу.
Потом - ногтями по спине. Особенно между её лопаток.

Говорю ей: у тебя классная попа. Мне нравится.
А она мне: я знаю. Мне и самой нравится. Мне приятны твои слова. И твои прикосновения.

Я разочарованно цыкнул зубом.
Когда женщина, в ответ на комплимент или искреннее признание каких-то её достоинств, отвечает в таком роде - это отбивает всякую охоту впредь ей что-либо говорить.

С ней невозможно было ходить по магазинам.
Продавцы её не любили.

Вот, к примеру, выбрал мой ребёнок вещицу стоимостью 5 баксов. Готовлюсь торговаться. Я любил торговаться там. Мы с продавцами разыгрывали спектакли. Я улыбался. Я жестикулировал. Я модулировал голосом.
Я выставлял перед собой дочку и говорил продавцу: ты только что восхищался ею. Видишь - ей нравится эта вещица. Ты хочешь лишить её праздника? Ты хочешь расстроить эту маленькую красавицу? На тебе 3 бакса и пусть девочка будет довольна. Вижу-вижу, ты согласен.
И продавцы соглашались.
Это - игра.
Я - отдыхаю. И мне приятна такая игра.

А Инна вертит в руках вещицу за 5 баксов и говорит: точно такое же можно купить в городе за 3 доллара.
Продавец, с моей точки зрения абсолютно оправданно, бычился и советовал ей ехать в город за покупкой, а к нему больше не приходить.

Вернулись мы с дочкой с экскурсии.
Выехали в 9 утра.
В отеле оказались в 6 вечера.
Оба устали.
Зашли в бар. Я - с бокалом вина. Дочка пьёт какао.

Мимо идут Инна и её ребёнок.
Окликаю.
Она мне говорит: я оставлю вам Кристинку, а сама схожу в номер переоденусь.

Сколько можно переодеваться?
Полчаса, с учётом пути в номер и обратно.
Инна отсутствовала час.
Я устал сидеть.
Я хочу в туалет.
Дети проголодались.
Инны нет.

Подхватил детей и пошёл в наш номер.
Быстро переоделся и тороплюсь на прежнее место - мы ведь договорились, что она подойдёт туда.

Она пришла ещё через полчаса. В вечернем платье.

Спрашиваю: ты так долго переодевалась?
Она мне: ты душ принял? Нет? А я приняла.

И вроде как бы всё в порядке.
С её точки зрения.

Ну и секс, разумеется.
Секса не случилось.
Была попытка.

Логика событий привела к тому, что мы договорились заняться сексом.
Но у нас - дети.
Решили: уложим детей спать в нашем номере, а сами потрахаемся в другой комнате.

Её дочка сразу уснула.
А моя - нет.
Она стала волноваться и просить меня не уходить и побыть с ней.

Сижу я возле её кровати и глажу ей волосы и спинку.
И думаю: вот НАХЕРА мне это?

С одной стороны, я ощущаю некое предательство по отношению к дочке.
Я нервничаю: мне надо, чтобы она быстрее уснула.
Ещё вчера ночью всё было в порядке: она спокойно засыпала, а я не нервничал и был с ней столько, сколько ей необходимо, чтобы чувствовать меня.

С другой стороны, что мне делать с этой Инной?
Если мы трахнемся, мне будет уже неловко избегать её.

Ребёнок наконец-то уснул.

Инна спрашивает: кто первый в душ? Ты или я?

Я как бы не очень грязный.
К тому же в первый раз... Хорошо бы первый раз, чтобы со страстью.
А не таким вот образом: упорядоченно и схематично, как супруги после 10 лет брака.

В душе я побывал первый.

Она в ванной комнате, а я думаю: надо бы оставить включенным свет в прихожей. Иначе полная темнота.
Выходит Инна из душа и по дороге в нашу комнату выключает свет.
Я стою рядом с кроватью.
Она деловито проходит мимо меня, залезает на кровать и ложится на спину.

Я-то стоял, потому что ожидал, что мы как-то сразу займёмся друг другом.
Может, мы вообще окажемся на полу.

Но делать нечего: женщина лежит на кровати и даже раздвинула ноги.

Не успел я опуститься на кровать, как она вскакивает и говорит: надо включить свет, а то неинтересно.

Я уже ничего не хочу.
Я не знаю, как сказать ей.

Сказать, что я - гей?
Не поверит.

Сказать, что я - импотент?
Но у меня сейчас стоИт.

Объяснять, что стоИт у меня независимо от сексуального желания и вообще не надо обращать на это внимания - ну как-то это не красиво получится.

И тут пропели петухи...

Мой ребёнок проснулся и хочет воды.
Влезаю в шорты, бегу в комнату к детям и жду, когда дочка напьётся.

Всё, выход найден.

Инна, говорю, я не могу так. Ребёнок не спит.

Она говорит: да, ты прав.

Я ей настолько благодарен, что говорю: я отнесу Кристину к тебе в номер.

Я был готов рискнуть и оставить своего ребёнка одного в номере.
Лишь бы Инна ушла.

В последние два дня пребывания Инны в отеле я днём часто был с ней.
Мы покатались на горках: она боялась одна.
Я сводил её поплавать на рифах и посмотреть на кораллы.
Мы тепло простились.

Она погладила меня по щеке и назвала "прохладным".
Мне показалось, с грустью.

Она хорошая женщина.
Просто она не моя женщина.

Она могла бы быть моей, если бы я изменил своё восприятие её.

Но если бы мы стали быть вместе, я знаю: я утратил бы что-то очень важное в себе.
Что бы я приобрёл - не знаю.
Не чувствовал я в ней восхитительной бездны.

Окончание будет...

Было изменено: 23:13 28/09/2011.