Кулачный бой в культуре донских казаков.

Кулачный бой наиболее полно сохранил свою сакральную фунцию и
является трансформированным реликтом мужского союза воинов. В данной
статье мы попытаемся обобщить собранный материал по кулачным боям в
среде сельского населения Дона, дать сравнительный анализ основным его
элементам.


Как отмечает Т. А. Бернштам, едва ли не единственным видом мужского
союза с некоторыми архаичными формами ритуализированного
военного/борцовского поведения в мирной бытовой ситуации предстает
организация кулачного боя. По мнению А. М. Золотарева, кулачные бои
носили когда-то ритуальный обрядовый характер и проистекали, вероятно,
из соперничества двух фратрий, селившихся по разным берегам двух рек и
почитавших Волоса и Перуна.
Видимо следует различать такие понятия как "драка" и "кулачки", так
как их различает традиционная культура. Под кулачным боем понимается
такой тип рукопашного состязания, как "бой кулаками без применения
оружия"; "драка кулаками для забавы из молодечества", где соблюдались
определенные правила: "лежачего не бить, мазку (на ком кровь) не бьют;
рукавички долой". Собственно, разграничение кулачного боя и драки мы
находим в указе Екатерины I от 21 июля 1726 г. В нем регламентировалось,
чтобы у бойцов "никакого оружия и прочих инструментов ни под каким
видом к увечному бою не было... и во время того бою драк между собою не
чинили...".
О функциональном значении этих событий существует ряд раз-личных
мнений, особенно у исследователей использующих в своих работах гендерный
подход. Под дракой понимается институированный способ разрешения
напряжения между деревнями, своеобразный вклад неженатой молодежи в
укрепление репутации деревни. С другой стороны Т. Б. Щепанская считает,
что главным в праздничной драке следует считать демографический
контекст: драки как телесная практика, связанная с другим (рождение,
брак, смерть) и влияющая на течение демографических процессов. Такие
представления не только не учитывают места боя-драки в общей картине
праздничной куль-туры, но и не рассматривают кулачный бой как
знаково-ритуальное явление. Односторонним выглядит и мнение
А. К. Секацкого о драке, как необходимом инструменте воспитания духа
воинственности. Наиболее обобщенным представляется взгляд И. Агапкиной
и В. Плотниковой о ритуальных поединках между двумя партиями (сторонами)
представляющими родовые, территориальные или социально-возрастные
объединения или группы обрядовых лиц, которые связываются с
символическим воспроизведением борьбы двух начал (добра и зла, лета и
зимы) совершаемой, как правило, на переломе старого и нового года,
календарных сезонов; с идеей защиты своего пространства; с реликтами
посвятительных обрядов, имевших испытательный характер.
Информаторы отмечают, что кулачные бои проходили между Святками и
Масленицей включительно, на Троицу, Красную горку.
Наибольшего размаха они достигали в последние дни масленичной
недели.

По заметкам Ф. Крюкова кулачные бои проходили с Покрова до Троицы
включительно. Обычно проходили они во второй половине дня и длились
до сгущения сумерек. Участники одних боев были только подростки,
других дети, молодежь, взрослые. Бои происходили как между концами
одной станицы, близлежащими хуторами, так и между женатыми и холостыми,
православными и раскольниками, казаками и мастеровыми.

Бои начинались по-разному, если они специально не подготавли-вались.
Так, в Гуляй-Борисовской слободе говорили: "То ли из-за девки, какой
или, скажем, срезали коньки у одного, за него заступи-лись и
поехало".

Если договаривались заранее, приглашали известных бойцов. Иногда
известные силачи вступали в бой на завершающей стадии, так как являлись
на кулачки, а сидели дома и ждали когда их позовут на подмогу.
Перед началом боя по улице шли подростки с криком, свистом, стрельбой
из самопалов сзывали на бой. Свист и стрельба обычно
использовались как средство отпугивания нечистой силы, о том, что
перед кулачками свистят "по особенному" отмечено у многих авторов. Едва
ли не первым упоминанием о том содержится в грамоте митрополита Кирилла
от 1274 года: "в божественные праздники позоры некакы бесовскыя творити,
с свистанием и с кличем съзывающие некы скаредные пьяница и бьющеся
дрекольем до самой смерти и взимающе с убиваемых порты". Свист перед
кулачками отмечал Ф. Крюков: "С краю, в самых безопасных местах, бегали
маленькие ребятишки, гоняясь друг за другом: они пронзительно свистали
каким-то особенным посвистом".

Бойным местом обычно являлись: река, балка, майдан, лес.
Известные в центральных губерниях России кулачные бои на вершине горы
или холма, встречаются и на Дону, где холм заменяется курганом, как,
например, в хуторе Вислом, Семикаракорского района. Начинали кулачки
дети, продолжает молодежь, а заканчивают взрослый. По заметкам М.
Харузина это происходило так: "Часто между собравшимися на улицу
молодыми казаками завязываются кулачные бои. Все "ребята" разделяются на
две партии: жители одного конца станицы идут против жителей другого
конца "стенкой на стенку". Сначала, обыкновенно, засылают маленьких
казачат, которых "травят друг на друга". Мальчишки набегают друг на
друга верхом на палках, вооруженные прутьями и с криком "ура". Вслед за
ними уже вступают в бой и взрослые. Кулачные бои особенно ожесточённы
бывают осенью, весною около Троицына дня, а также на масленице. В это
время молодёжь собирается большими партиями, и кулачный бой устраивается
между двумя хуторами или между хуторами и станицей. В этих битвах,
наравне с казаками, принимают участие и живущие при станицах им хуторах
иногородние".
Иногда были исключения. Так, в станице Маныческой на масленицу
"Биться начинали ветераны в возрасте 70-ти лет и старше, кто мог,
конечно. Выйдя из церкви, потоптавшись и размявшись на майдане, т. е. на
главной станичной площади, которая перед церковью и находилась, они
начинали задирать друг друга словесно, напоминая каждому о совершенных
им за его длинную жизнь прегрешениях или даже злодеяниях, но, что хуже
всего, о том, что вызывало насмешку и выставляло старика в нелепом, а то
и позорном виде. Память у ветеранов была хорошая и они запросто могли
припомнить полувековой и более давности неосторожность или оплошность
друг друга. Словесная разминка переходила во взаимные толчки в грудь и
плечи, а иногда и кулак свистел в воздухе, с былой резвостью и точностью
попадая в скулу, нос или ухо оппонента. Деды быстро утомлялись, и их
место занимали мужчины лет 60-ти, в соку ещё. Постепенно подтяги-вались
казаки наиболее боеспособных возрастов 30 40-летние. Сражение
обретало правильный вид. По заметкам С. Т. Пивоварова в ст.
Нижнекаргальской кулачки проходили так: "Из тёмной древности был обычай
во многих станицах, в осенние и зимние вечера сыновья казаков, выростки
от 8 лет до 18-и выходят на улицу и кричат: "Кутьяне, выходи!" У них
станица делилась на две части нижнюю и верхнюю. Становятся затем в
два ряда, начинают меньшие: один другого кулаком, из одного ряда пять,
из другого десять и пошла потеха рукопашная. Какая партия не устояла,
все бегут, за ними гонятся, кричат и те и другие; но кто сел на колени,
того не бьют; у кого нос разбит и кровь течет, он, утершись, снова
встает на бой. Часто казаки втравливали малолетков в драку и кого
хвалили при этом, а иного трусом называли. Нижнекаргальцы на Святой
неделе выходили к Быстрян-ской станице и на рубеже между станичными
юртами начинали бой. Начинали прежде дети, а за ними совершенно взрослые
служилые казаки, все чиновники, кто бы какого чина не был, отставные
казаки и старые старики. Поднимался крик, шум; случалось один другого
ушибали так, что ушибленного отливали водою. С каждой стороны человек по
200 кидалось в одну кучу и бились по чему попало; разгорячившись не
смотрели и на сидячего. Сзади боя лежали старики, и когда их сторона не
удерживалась и бежала, тогда и они скидали с себя кафтаны, бросали их и
вступали в бой; и в них загорался дух военной ревности. Видно было то
та сторона уступала место сражения, то в минуту другая и бежала до самой
своей станицы. Такая забава производилась не один день, не два, по
несколько дней. Бывали договоры: кто с этого места собьёт, тот ставит
ведро водки, кто не устоит тот два ведра, и там же её распивали; но
всякий день, шедши с бою, проходили с песнями на станичную беседу и пили
станичную водку полведра или ведро. При кулачных боях всегда
приходили молодые женщины и девицы, играли песни, водили "танки" и
знакомились с другими станичницами, как можно одевшись в лучшее платье".

Историк Броневский писал, что "в последний день масленицы, по всем
улицам из дома в дом, бегают, суетятся; пьяные и трезвые, пешие и
конные, стреляют, кричат и поют. Город как бы в мятеже, но жители с
миром и любовию провожают масленицу и Прощеный день, подобно тому, как
греки и римляне некогда праздновали вакханалии... В отдаленных станицах,
где нет высшего начальства, несмотря на запрещение в первые дни поста,
силачи съезжаются на кулачный бой. Для избежания несчастного случая
знаменитым богатырям не позволяют принимать в оном участия".

После построения кулачники начинали задираться "для куража". В станице
Мечетинской обычно кричали: "Дай бойца! Все на всех! Зачинать!", кричали
оскорбления и клички ("Рогожа никуда ни гожа!" и т. п.). Оскорбления и
крики перед боем имели глубокие исторические корни, и восходили к тем
временам, когда между ратями начиналась словесная перепалка. Цель одна:
досадить противнику и разозлить себя. Несторовская летопись упоминает об
этом явлении, повествуя о сражении между новгородцами и поляками в 1018
г. Есть это и в "Слове о полку Игоревом": "Тии бо бес щитовъ, съ
засапожныкы кликом плъкы побждаютъ, звонячи въ прадднюю славу". Затем в бой вступали дети лет 10-15 для "затравки", потом молодежь и,
наконец, взрослые.

Доподлинно известно, что на Дону стеночные бои и поединки "сам на сам"
существовали повсеместно. Последние были популярны в стеночных боях,
когда "наскоки", или "крыловые", или "заревайлы" вызывали поединщиков,
что было порождено военными столкновениями со степными кочевниками.

Кулачные бои являются самостоятельным культурным явлением. Они
используются календарной обрядностью в качестве священного действия, но
вне его принимают независимое от календаря значение. Известно, что
казаки в качестве свободного времяпрепровождения бились на кулачную
находясь на службе в армии. Так, существовал приказ по Войску Донскому
211 от 4 июня 1913 г. "5-го минувшего мая в лагере Усть-Медведицкого
округа при хуторе Фролове, после вечерней зари, казаки 1-го и 2-го
полков 2-й очереди, собравшись в тылу задней линейки своего лагерного
расположения и разделившись на две партии, полк против полка, стали
вызывать друг друга на "кулачки", сопровождая эти вызовы сильным криком и
хлопаньем в ладоши... Подтверждаю г. г. окружным атаманам, что на их
обязанности лежит принятие всех мер к тому, чтобы принявшие в последние
годы хронический характер беспорядки в лагерных сборах, были бы
решительным образом прекращены".

Интересные описания имеются у Ф. Крюкова, где на поединок выкликали,
выскочив из строя и хлопнув в ладони. Сам хлопок, на наш взгляд, обладал
магическим действием, он соотносим с потусторонним звуком-голосом
предков (ср. детскую игру в ладушки). Боец не только обращал на себя
внимание, но и призывал предков в помощь. Обращает на себя внимание
то, что кулачные бои получили свое отражение в фольклоре. Причем в
записях сказок В. Когитина содержится описание психологии бойцов, манеры
поведения, стилевые отличия в технике.

При изучении и сравнении полевого материала я обнаружил интересную
особенность. Если в слободе Гуляй-Борисовка кулачный бой был подвержен
строгой регламентации в отношении правил (палка в руке признак
драки), что характерно для крестьянской общины, то в ст. Мечетинской
в кулачках подростки бросали камни (глыбки), а взрослые бьются палками,
что правилами не запрещалось. По мнению А. Грунтовского это признак
деградации традиции. Но наличие палочно-кулачных боев на территории
России в XIX- нач. ХХ в. ставят под сомнение это утверждение, так как
подобная традиция известна летописям XII-XIII вв. Так, Софийская I
летопись сообщает: "Ивринуша его (Перуна примеч. Мое) в Волхов. Он же
пловя сквозь великы мост, верже палицу свою и рече: "На сем мя поминают
Новгородскыя дети". Ею же и ныне безумнии, убивающиеся, утеху творят
бесом".

Кулачные бои зачастую сопровождались наигрышами на гармошке, которые так
и назывались "под драку", о сосуществовании девичьего хоровода и
кулачного боя у казаков писал Д. К. Зеленин. Существует
поэтизированное, красочное описание хоровода и кулачного боя в
произведении П. И. Мельникова (А. Печерского) "На горах". Почти всегда
кулачный бой соседствует у донских казаков в произведениях Ф. Крюкова.
Мужские припевки исполнялись и во время кулачков, и во время мужских
танцев "барыня", "казачок" и др. Использование палки в бою имеет
связь, как с мифологическим сюжетом, так и с танцевальными
элементами. Сам кулачный бой, по замечанию Ф. Крюкова, со стороны
напоминал танец. "Все неуклюже и беспорядочно завертелось, затолклось на
месте, как будто эти люди танцевали новый, неведомый дикий танец".

Таким образом, мы рассмотрели особенности кулачных боев в культуре
донского казачества, выявили их отличия в крестьянских и казачьих
поселениях, основные признаки и атрибуты.



Яровой Андрей Викторович

Кандидат социологических наук, доцент

Азово-Черноморская агроинженерная академия


(с) украдено для ответа на поставленный мне вопрос)