в чём сила, "Брат"?

На какой твердыне, вокруг какого стержня может собрать себя молодой человек, выросший на руинах? Чего ради ему воевать, за что гибнуть, во имя чего оставаться человеком? Что в нем осталось незыблемого после того, как
рухнули все искусственные скрепы?
"Брат" потому и сделался главным кино 90-х, потому и примирил в этом смысле всех - эстетов, быдло, почти отсутствующий средний класс, - что давал надежду: доказывал, что и в этом безжизненном пространстве, где все символы ничего больше не значат, где обитают главным образом пустоголовые тусовщицы, полусгнившие бомжи и гниды, возможен Герой с большой буквы.
Построен он был, конечно, на самой глубокой архаике: Виктория Белопольская тогда точно написала, что последней нескомпрометированной ценностью осталось буквальное родство. Ты мне брат, а вот он - не брат. Все продано, все предают друг друга, но вот это - последнее, на чем можно удержаться. Тогда же Илья Кормильцев говорил о том, что архаика - единственный путь к новой серьезности. Правда, у архаики свои минусы: она, например, никак не соотносится с христианством.
С точки зрения архаических ценностей убийство - никакой не грех, а норма, условие собственного выживания, и Данила Богров убивал легко, без угрызений и удовольствия. Но он, по крайней мере, выживал в этом мире и давал какую-то надежду; он был то новое, ради чего все. По вымороченному балабановскому Петербургу туда-сюда сновал пустой трамвай - пустой в буквальном смысле,
лишенный всякой начинки: лучший кинематографический символ эпохи за последние двадцать лет. Но он ездил, не стоял.

Было изменено: 13:18 09/04/2012.