Румба (записки самой себе)

Че-ты-ре - раз - два - три - че-ты-ре...

___
Какую историю из многих, рождающихся под бархатным небом Средиземноморья, рассказать тебе? Может быть, ту, которая еще не закончилась? Может быть, ту, которая никогда не начнется?
Воздух еще не успел остыть: диск солнца с обгоревшими краями только мгновение назад спустился в волны. Жаркий аромат жасмина, казалось, пропитывал кожу, запутывался в волосах, застывал на кончиках пальцев. Был август...
Нега, витавшая над столиками ресторанов, над пляжными барами, благостно действовала на людей. Хотелось просто замереть, упокоившись на воздушной перине, выдохнуть голубоватый дымок мыслей и раствориться в себе. Музыка сопутствовала настроению - неспешная, с ленцой, она вилась тонкой бесконечной нитью, даже не напоминая о танце. Публика отдыхала...
___
Че-ты-ре - раз - два - три - че-ты-ре...
___
Внутреннее беспокойство входило в сознание острыми невидимыми иголками, заставляло ускорить шаг. Нужно было двигаться куда-то по расплывающемуся мокрому песку, огибая бухту, следя взглядом за мерцанием маяков на другом берегу. Нужно было идти, ловя брызги моря горячим лицом и задыхаясь от бриза. Огромные пузыри, снова возникшие внутри, под ребрами, скоро лопнут. Их, наверное, можно выходить, как когда-то можно было выплакать злость.
Мне не так мало лет. Бываю красивой, бываю умной, бываю даже любимой, наверное. Все, чего хочется, обычно получаю...
Только вот шары, полые изнутри, все чаще перекрывают дыхание, словно поднимаясь из легких. В них - моя жизнь: оболочка, занимающая много места и исторгающая пустоту.

Че-ты-ре - раз - два - три - че-ты-ре...
На влажном песке неожиданно появились следы. Сначала я только слегка удивилась: до оживленной части курорта было не очень-то близко. Однако вскоре заметила странный ритм, оставшийся в следах, как будто двое людей, держась за руки, двигались в танце: че-ты-ре - раз - два - три... Как странно! Скоро следы пропали. Наверное, их смыло море.
Уже вернувшись в отель, уже сидя в кресле на балконе в ожидании ночи, я вдруг поймала себя на мысли, что все время повторяю странный ритм шагов на песке. Откуда он? Зачем так навязчиво проникает в сознание?


июнь

Когда я смогу понять, почему мы не можем быть вместе, почему ты должен был уехать, хотя нам обоим жизнь друг без друга не представлялась возможной, я смогу продолжать дальше. Пускать к себе людей, любить их... Пока не могу. Все кажется одинаково неинтересным: предметы, люди, события... Своими благими намерениями ты выстлал мне подъем на Голгофу, но я не Иисус Христос, прости!

май

"Сладких тебе снов, я прощаюсь совсем не надолго. Буду ждать завтра, чтобы ответить на твое "Доброе утро!"".
Еще одно послание утром - и все закончится. Мы пожелает друг другу доброго утра, а потом я перестану получать отчеты о доставке сообщений. Абонент будет недоступным.
___





июль

Ты так решительно, с преувеличенным энтузиазмом решил поменять все в своей неудавшейся жизни, что не видел ничего вокруг. И забыл совсем, что перемена мест слагаемых никогда ничего не меняет...
Как ты думаешь, зачем мы появились в жизни друг у друга? Чтобы ты простил себя и всех, кто совсем ни в чем не виноват? Чтобы снова появилась радость, чтобы действия стали осмысленными? Ты же сам знаешь, что это не так. Люди никогда не даются друг другу "чтобы", они появляются "потому что". Потому что где-то там все, наконец, сошлось, потому что свет двух звезд, падая с небес, начал звенеть двухголосьем...

Этой странной, не первой и не последней ночью двое танцевали румбу: че-ты-ре - раз - два - три... Голос пел что-то на неведомом, словно магическом языке под переливы гитарных струн. Румба всегда, во все времена, должно быть, начиналась словами "я отпускаю"...
Я отпускаю тебя в далекие страны, к чужим берегам. Будешь ли ты бежать по упругой ровной дороге, а потом погрузишь ноги в теплый мелкий песок, будешь ли давать себе отдых в спокойной воде или захочешь преодолеть неизвестный океан?.. Ты доберешься до гор, где не бывал человек, поднимешься на вершину самой высокой и решишь, наконец, что цель достигнута. Ведь все прошлое ветхим шуршащим комом скатывается к подножию горы. И даже одежда покажется тебе лишней, будто она может помешать воздуху вливаться в твое тело.
Я отпускаю тебя, ты свободен. Только не оборачивайся назад, ты не увидишь там ничего для себя неизвестного. Ну вот, ты все понял сам, правда? Оглянись ты чуть раньше - и дорога привела бы тебя к дверям собственного дома. Привела бы к твоему сердцу, покоритель горных вершин. Разве нет?
Я отпускаю тебя...
___
Че-ты-ре - раз - два - три - че-ты-ре...
___
Узкие ступни оставляли на песке неглубокие следы, которые вскоре наполнялись водой и таяли в ней. Румба поднималась из моря, через влажную кожу проникала в самое человеческое естество. Румба - это когда иначе нельзя, просто невозможно, когда темный огонь внутри начинает тяжело падать крупными каплями: че-ты-ре - раз - два - три... Замедленный шаг- вздох ангела за спиной женщины, взмах крыльев улетающей птицы.
"Я отпускаю тебя, - танцевала она, - иди, я не держу тебя. Иди же!". Ожог от легкой женской ладони скоро заживет, останется шрам, почти незаметный чужому глазу.
Пространства между мужчиной и женщиной почти не было: они боялись обжечься об огненный воздух, впустив его между тел. Им не хватало музыки, поднимавшейся из воды, им словно хотелось телами касаться переливающихся звуков. Скоро всплески волн достигли лодыжек, еще мгновенье - и тронули колени.
Пора остановиться... Сколько огненных пятен останется на коже? Румба застыла в воздухе на миг, чтобы сладостью разлиться по горящим телам.
Я отпускаю тебя. Иди.

Никогда я не видела этой пары, лишь заметила однажды почти стершиеся следы на песке. Следы со странным, словно замедленным первым шагом: че-ты-ре - раз - два - три...
Мне кажется, я проживу еще великое множество чужих жизней. Так и должно быть. Однажды потеряла тропинку, произнеся "я отпускаю". Теперь ищу... на чужих берегах.