Сквозь земляничное окошко

Всерьёз скорбеть по Рэю Бредбери не получается. Читаю везде "умер вчера... на 92 году", а разум крутит пальцем у виска: "Вот бред какой! Проверь, все на месте, Илл и Илла, дядюшка Эйнар, апрельская Сеси, вон Гринтаун стоит, ни слова не пропало". Я не знала его как человека, когда френд в ЖЖ несколько лет назад написала, что идёт на интервью с Рэем Бредбери и предложила придумать вопросы - это казалось за рамками реальности, всё равно как сходить на интервью с Понтием Пилатом или Санта Клаусом. Разве можно всерьёз печалиться о том, что их свежие фото больше не появятся в новостной ленте? А потом, он же сам говорил: "Я не думаю о смерти, потому что я-то буду здесь всегда. Этот ящик с моими фильмами и полки с моими книгами убеждают, что сотня-другая лет у меня в запасе есть."


Грущу с его уходом о другом - о конце той эпохи, когда люди чаще смотрели в космос и будущее, когда было ощущение себя как части человечества, а человечества - как упорной пылинки во Вселенной. Солнечная система виделась почти продолжением соседней улицы, какая же скука ждать зонда с Венеры, когда впереди туманность Андромеды. И что они там всё никак не могут наладить телепорт? Масштабы бытия были другими, и всё казалось возможным.


Это всё ещё было моё детство. Мы собирали "Науку и жизнь", отмечали День Космонавтики, я пересматривала десятки раз "Гостью из будущего", а исторические романы читала как будущие путеводители. И Бредбери был такой же частью этой жизни, как пролетавшие над нами спутники. "Я не знаю сказок, - перед сном говорил мне отец, - давай лучше расскажу историю. Представь себе, что семья, папа, мама, дочка и сын, переехали на другую планету, скажем, на Марс..."