Один из любимых отрывков...

"... Она с трудом могла сдерживать себя непосредственно в эту
минуту. Ей хотелось быстрым и точным ударом, заострёнными ногтями разрезать
один из двух противных рыбьих глаз, белевших по ту сторону стола. И это вполне
бы удалось, она хорошо знала свои возможности... Но последствия были бы необратимы. Тогда
точно бы не пришлось увидеть того, ради встречи с кем она готова была на многое.

Один Бог был свидетелем тому, какая энергия ненависти в ней
бушевала. Один шаг отделял от того,
чтобы рвануться через символический
барьер, и сделать врага частью неживой материи. Внешне же это, однако, никак не
отобразилось на лице. Оно более чем когда-либо было отстранённым. Почти как у мумии,
или же экспоната из музея восковых фигур...
Угловатые черты застыли в почти идеальной математической симметрии.

Чтобы прийти в некое равновесие мыслей и чувств, Каллироя
стала внимательно смотреть туда, где кгбешник, вероятно, размещал иной раз
какие-то свои награды. Где-то далеко, за
уставным пиджаком, за белоснежной сорочкой, за грудью, которая, несомненно,
должна была походить на женскую, в любом
случае должно было биться его сердце. Такое же ожиревшее, как тело; большое,
дабы могла нормально функционировать вся эта огромная противная масса. И вот
уже снова Каллироя Ивановна во власти грёз. Вопрос стоит: смогла бы она лишь рукой, без помощи дополнительных инструментов,
пробить всю эту стену из жира и мяса,
добраться до него, тёплого, и отсчитывающего последние удары? Кажется, так
работали скифские жрецы, об том было написано в какой-то научно-популярной
брошюрке. И это наивысший уровень мастерства. Или же всё-таки потребовался бы
хороший обсидиановый нож, как у индейцев? Тем или иным путём достигнуть своей
цели: схватить этот немалый ком (если конечно получится сделать это одной
рукой) и вытащить наружу, обрывая все связующие склизкие ткани, выпуская
водопад крови... Держать его, уже отделённое от своего обладателя, смотреть, как
оно всё ещё бьётся, а потом перевести взгляд
на того, чьи мгновения сочтены. Эти рыбьи белёсые круги тогда будут
расширенными от ужаса, готовыми просто выскочить из орбит, как будто это
поможет в борьбе за ускользающую жизнь.
И очередной раз осознавала Каллироя Ивановна, какую роль играли подобные ей,
кому посчастливилось родиться в другие времена, в совершенно иных местах. Она
могла бы перерезать горло и гадать на крови, сидя у большого котла в дубовой
роще. Вскрывать грудные клетки и
окроплять свежей кровью алтари в
Теночтитлане или Куско. Кормить акул на индийском побережье, овеваемая ласковыми
муссонами. А может быть та, что
предшествовала ей по материнской линии много веков назад, исполняла свою
почётную обязанность, скармливая бренные
останки умерших земляков птицам... И гены передались, несмотря на
тысячелетия. Всё это, так или иначе,
выглядело гораздо естественнее, чем теперешнее, свалившееся в 20-м веке,
задание: играть карикатурную Мату Хари в каком-то чёртовом городке, затерянном на
просторах государства.

Утешившись такой картиной, Каллироя опять поглядела на его
лицо. И, тут вдруг... Нет, этого не могло быть! Он почувствовала всё то же самое,
что уже не раз проносилось перед ней безошибочным, неумолимым
предзнаменованием. Каким-то образом, за долю секунды она поняла, что этот
человек обречён, как и остальные мужчины, погибавшие после знакомства с ней. Это ощущение лёгкого холода
и отстраненности она выучила наизусть. Ничего
этого она не испытывала с Зигфридом, и
последнее не укладывалось в голове, но
давало надежду. А может просто, потому что его сейчас нет рядом? Жив ли он
вообще?

Но нет, почему-то у неё не проскакивает ничего схожего, как
она не пытается представить себе образ, с коим расставаться была не готова... Ни насчёт одного из тех, что
ушли в небытие, она не тревожилась. Когда она понимала, что они скоро исчезнут,
ей становилось лишь немного тоскливо, но не более того. И в этом, пожалуй, была
своя логика.

С другой стороны, тот, кто сидел сейчас с противоположной
стороны стола, никак не мог заделаться её спутником, о чём только что сам не
преминул заявить. И тут логика нарушалась... Нарушалась ли? Может, она мыслила слишком узко?..

Каллироя усмехнулась.

- Это почему это вы сейчас усмехнулись? - тут же
поинтересовался сотрудник КГБ.

Разумеется, она что-то пробормотала насчёт нервов. Но ей действительно стало весело, и появилось
странное спокойствие за всё, что случится в ближайшем будущем. Угнетатель же
теперь сидел, словно живой труп. Ей казалось, что она смотрит сквозь него, и
видит стену. Злости к нему больше не было, как не может её быть по отношению к
неодушевлённому предмету.

Кто знает, возможно встреча с ним - это завершение некоего
этапа, всей той странной бессмыслицы, что творилась за последнее время.
По-старому уже не будет. Предстоящие страдания
и потери одновременно означают преображение и очищение; и ими будет выложена дорога к
чему-то новому.

- Я готова приступить к заданию, - сказала Каллироя
чекисту..."

Рита Дзугаева. "Торжество Кали"

Было изменено: 16:13 07/01/2013.

Было изменено: 16:47 07/01/2013.