Зверь внутри не знает, как может быть иначe

Их так много: Алены, Марины, Ани, Лены, Кати, Дины. Есть с фантазией - Анжелы, Алисы, Дианы, Карины. Часто они берут вторые имена. Потому что второе имя дает больше свободы. Это как бы не ты. А быть "как бы" очень даже актуально. Освобождает от лишних мыслей.
Их больше в два раза, потому что также есть Димы, Сергеи, Андреи, Саши, Эльдары, Анвары, Эдуарды, Артуры.

Они - обычные люди. Они, как все, работают днем, где-то и как-то. Они сидят в офисах, крутят руль, пишут отчеты, едят в столовых и ресторанах. Они ненавидят и боятся своих начальников. У них есть близкие друзья. Они хотят выглядеть прилично и жить в Москве. Они мечтают о большой зарплате, покое. У всех есть мобильные телефоны, как тире в предложении про надежду.

"Надежда - мой компас земной".

И знаешь, бывают такие моменты, когда им хочется тепла. Простого, животного тепла. Ну, ты понимаешь. Тепла и, может быть, секса. Потому что как без секса? Ведь должен быть секс. Если у тебя нет секса, значит ты - лузер. Значит, ты неудачник. Поэтому секс надо брать. Как надо брать "Космополитен" и "Менсхелс".

Человек так устроен, что одному ему плохо. Ему нужен противоположный пол. Ему необходима любовь, ласка. Биохимия или чудо. Они предпочитают в этом видеть лишь биохимию. Ведь в "Космо" все давно объяснили. И есть знакомый врач, которому шесть лет преподавали это в институте. Тело просит тепла, тело желает секса, как пищи. Все просто.

Они выходят в ночь, как на охоту за лаской. Только ласка не зверь. А что-то похожее на золото.

Они одеваются, девушки красятся, мужчины бреются. И идут.

К ночи в городе одиночество грустное и грубое. Внутри каждого сидит загнанный зверь, который не понимает, как может быть иначе. Если бы они были волками, они бы выходили и выли. Так было бы честнее. Они воют, когда шевелят бедрами, они воют, когда поправляют цепочку на шее и смотрят через плечо, они воют, когда бегло оглядывают пространство. Кто же сегодня? По всему городу стоит вой.

- Тебе какая больше нравится?
- Знаешь, мне все равно.

Дальше идут разговоры, повторенные много раз. Одинаковые вопросы, одинаковые ответы. Актеры, играющие роли в одном спектакле на сотнях площадок. Всего две роли и тысячи составов.

Они танцуют, показывают зубы, пьют пиво, виски, еще пива, чай, водку. Ведь так интересно, кто что пьет. Это о многом говорит. А большего знать и не надо.

Он садится рядом и слегка наклоняется. Здесь важно не промахнуться с тактикой.

"Стоит мне сказать, что я просто хочу секса. Кто может сегодня меня приласкать? Стоит мне только такое сказать, как начинается сразу: фу, как это вульгарно. А что? Им-то то же самое надо!"

Но, правила охоты - не за откровенность.

И вот они едут в гости. Изображая, что случайно. Но думается только об одном: минет, кунилингус, коитус. Приходят, говорят про налоги, про... уже никто не следит, про что. И в результате получают своё.

Тело собирает жар. Они побеждают, стонут, или молча дышат в ухо, или царапают спину. У каждого есть свои технические секреты про сокращение мышц. Эта их кульминационная сцена, где надо выгодно проявиться и взять максимум. Они пытаются сбросить с себя эту невыносимую ношу одиночества, неутоленности, они хотят, в эти секунды содроганий, уничтожить всех своих врагов. Они чувствуют ненависть и дичь, и им сладко, что можно так ее проявить. Ведь с незнакомым не стыдно, с незнакомым можно позволить себе быть таким. Хрен с ним или с ней. Отряхнулась и пошла. Застегнулся и поехал. Без осложнений. Биохимично.

А потом покой. Опустошение. Откуда-то берется ощущение, что жажда не утолена. Что зверя обманули. И, несмотря на одеяла, несмотря на вторые 36. 6 - внутри остается холод. Холод и дикое одиночество. И утро такое сизое, бесцветное.

И они думают они - вот она, взрослая жизнь. Я взрослый, а взрослым всегда так утром, если они не спят. И если ночью казались они себе Марлоном Брандо и Мерлин Монро, то с утра, когда все отснято - видно, что это дешевый сериал без звезд, без музыки, бесталанного, безвестного режиссера.

Нарытое золото не греет.