О боевом коне Макс Отто...

Надев черный мундир с дубовыми листьями штандартенфюрера в квадратных петлицах, Штирлиц, позавтракав, вышел из дома. Сев за руль, он хлопнул открывающейся назад передней дверкой и повернул ключ зажигания. 55-сильный шестицилиндровый нижнеклапанный двигатель с рабочим объемом 2229 куб. см завелся лишь с третьей попытки конструкторы машины в мирном 1935 году не могли даже предположить, в бак их детища будут заливать искусственный бензин, производимый из каменного угля. Именно тогда, в тридцать пятом, главный конструктор "мерседесов" доктор Ганс Нибель решил усовершенствовать двигатель модели Mercedes-Benz 170v и полностью изменить ходовую часть машины. Вскоре была создана Х-образная рама с двумя поперечными полуэллиптическими рессорами независимой передней подвески и цилиндрическими пружинами задней. Что же касается двигателя, то Нибель, оставив прежний диаметр цилиндров 72, 5 мм, уменьшил ход поршня со 100 до 90 мм, а количество цилиндров увеличил с четырех до шести, доведя рабочий объём до 2229 куб. см. Уменьшение хода поршня позволило с 3200 до 3500 увеличить число оборотов, а изменение формы поршня сократило объем камеры сгорания, в результате чего степень сжатия не только не снизилась, а наоборот повысилась с 6 до 7, 25 единиц. Все это вместе привело к росту мощности до тех самых 55 л. с.



Шеф Штирлица бригаденфюрер Вальтер Шелленберг как-то раз рассказывал историю о том, как в мае того же тридцать пятого года главный дизайнер "Мерседеса" Герман Аренс, перекупленный в свое время у "Хорьха", и шеф мерседесовской гоночной команды Альфред Нойбауэр встретили в Монако на Гран-при отца и сына Бугатти. Все они обожали вкусно поесть и продолжили встречу в ресторане. Узнав о кризисе дизайна нового "Мерседеса", Этторе Бугатти предложил сыну помочь господам из Штутгарта, и Жан Бугатти тут же на ресторанной салфетке набросал эскиз будущего седана.
"Действительно, подумал тогда Штирлиц, форма форточек бессквознячной вентиляции очень уж напоминают творческий почерк Бугатти-младшего".



Новый Mercedes-Benz 230 был представлен на Берлинском автосалоне в феврале 1939 года. Машина первоначально предполагалась только на экспорт, и Штирлицу, бывшему тогда еще штурмбанфюрером, приходилось ездить на "Адлере" модели "Стандарт". Но грянула новая мировая война, и всё, что предполагалось на экспорт, пришлось пустить на внутренний рынок. Именно тогда Штирлицу и удалось приобрести этот замечательный автомобиль, и вот уже пять лет он наслаждался ездой на одном из лучших образцов автомобильной промышленности ставшего для него за много лет родным Германского Рейха.

Штирлиц отпустил педаль, и сухое однодисковое сцепление Comet-Mecano соединило двигатель с четырехскоростной коробкой передач. Машина плавно тронулась с места, и Штирлиц, не спеша, поехал на Инвалиденштрассе, к музею природоведения. Ехал он медленно, кружа по улицам, перепроверяя на всякий случай, нет ли за ним хвоста. Расположенное очень низко сиденье водителя и толстые передние стойки кузова сильно ограничивали обзор.



Mercedes 230 с кузовом типа пулльман-лимузин, стоивший 6725 рейхсмарок, в отличие от своего собрата Mercedes-Benz 540 К,
не пользовался успехом ни у кинозвезд, ни у спортсменов, ни у крупных функционеров НСДАП. 230-й стал автомобилем для среднего германского обывателя, хорошо сконструированный и добротно сработанный. Именно на таком автомобиле и должен был ездить инженер с химического народного предприятия имени Роберта Лея господин Бользен.

Характерное для всех "Мерседесов" той поры рулевое колесо с четырьмя спицами и фирменным знаком на кнопке звукового сигнала приятно ласкало ладони. Стрелка спидометра, проградуированного до 160 км/ч (вспомним наши ВАЗы 2103 и 2106 - 70-е года, и аж целых 180 км/ч) расположенного на щитке, окантованном планками из полированной древесины, застыла на отметке "4" цифры от "2" до "16" обозначали десятки километров.



И тут Штирлиц, машинально посмотрев в зеркальце, удивленно присвистнул: тот "вандерер", что пристроился за ним на Фридрихштрассе, продолжал неотступно идти следом.



"Ничего страшного, успокаивал себя штандартенфюрер, это обыкновенная паранойя. У разведчиков такое бывает. Вот окончится
война, напишу Шелленбергу рапорт об отставке и махну на Волгу. Давненько я там не рыбачил. А может, сдают нервы? Тоже, между прочим, резонное объяснение. Надо проверить".
Как это проверить, он знал еще с детства: "Когда кажется, креститься надо", любил говаривать его дед.

Удерживая руль левой рукой, правою Штирлиц сложил щепоть и размашисто начал себя крестить, коснувшись сперва "мертвой головы" на
своей фуражке, затем пряжки ремня с надписью "Meine Ehre heisst Treue", заменяющей эсэсовцам общеармейский девиз "Gott mit Uns". И тут он замялся, соображая в какую сторону следует ему креститься: с левого плеча на правое, как католику Штирлицу, или с правого на левое, как православному Исаеву. В конце концов, он перекрестил себя по-армянски и тут же снова взглянул в зеркальце черный "вандерер" не отставал.



"Значит это не паранойя", подумал Штирлиц и решительным движением руки включил овердрайв. Скрипнув синхронизатором, включилась четвертая повышающая передача, и черный 230-й Мерседес на 118-километровой максимальной скорости понесся к Александерплац, потом повернул к Бергштрассе, мимо кладбища, вывернул на Ветераненштрассе. Там Штирлиц оглянулся и понял, что хвост отстал. Штирлиц сделал еще один контрольный круг и затормозил около своего любимого ресторанчика "Грубый Готлиб". Истошно завизжали колодочные тормоза, и автомобиль, вильнув напоследок покатым задом багажника, остановился у входа в пивную. Вдоволь нахлебавшись баварского пива, по пути домой Штирлиц остановил машину у озера. Он не видел в темноте озера, но знал, что оно начинается там, за этими соснами. Он любил приезжать сюда летом, когда густой смоляной воздух был расчерчен желтыми стволами деревьев и белыми
солнечными лучами, пробившимися сквозь игольчатые могучие кроны. Он тогда уходил в чащу, ложился в высокую траву и лежал недвижно часами. Но сегодня Штирлиц был не настолько пьян, чтобы часами недвижно лежать на траве. Да и уходить вглубь чащи, ввиду наступившей темноты, не было теперь никакой необходимости. Поэтому, постояв с минуту у дерева, глядя вверх, на крупные звезды, которые издевательски подмигивали ему сквозь верхушки сосен, Штирлиц застегнул штаны и, сделав пешком небольшой круг, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, сел в машину. Выдвинув красный флажок с лампочкой из левой центральной стойки, он проинформировал едущих по дороге о намерении повернуть налево, и неожиданно для всех повернув направо, поехал домой в Бабельсберг.



Было изменено: 2:13 08/10/2013.