"ЕЖЕ" от 12 октября 2012 г.
Просто так
12
Октябрь 2012
Просто так
В общем... жил автор этого произведения с 1861-1941... а вроде как сейчас живет и про меня пишет...
Она была уже немолода. С уходом молодости в жизни наступает прекрасная пора, подобная солнечной осени,- спокойная и глубокая. В эту пору созревает нива
жизни и поспевают плоды. Весеннее сумасбродство юности становится тогда неуместным. Мы словно завершаем создание своего земного дома. В эту пору
все пережитое - хорошее и плохое, радостное и горестное - ведет к зрелости.
Мы отрешаемся от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний и устраиваем жизнь так, как это позволяют наши ограниченные возможности.
Сказка новой любви уже не в состоянии увлечь нас, и мы все больше ценим старые привязанности. Свежесть юности к тому времени уже блекнет, а нестареющая душа человека после долгой совместной жизни все яснее
проступает в выражении лица и глаз. Голос, улыбка, взгляд становятся теперь совсем другими и гармонируют с внутренним миром человека. Мы расстаемся с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас, прощаем тем, кто обманул. И тогда мы отдаем наше сердце тому, кто находится рядом, кто полюбил нас, кто остался верным после всех жизненных бурь и горьких разлук, мы ощущаем тихую радость и покой, когда остаемся в милом кругу давно испытанных, верных друзей. И горе тем, кто вынужден в эти мягкие сумерки жизни метаться в тщетных поисках новых привязанностей, у кого не приготовлено ложе для отдыха, для кого не зажжен свет, когда вечером он возвращается домой.
(с) Р. Т.
Интервью давала:
Комментарии:
Рабиндронат Тагор, что ли?
вот сразу видно, что в сети лиса ничего, кроме сайтов знакомств, не читает
даже Р. Т. слямзила из анкеты какой-то тетьки из Перми.
пичалька
даже Р. Т. слямзила из анкеты какой-то тетьки из Перми.
пичалька
Кошка ты не в себе что ли? Я по женским анкеткам не лазию, впрочем как и по мужским
а зачем ей читать?..
мож ей еще кандидатский минимум сдать?
я серьезно -
у нас больше половины такого населения. и ничо - живут..
а другие все читают-читают, а борща мужику сварить не в состоянии, и щастья как не было, так и нет.
Лиса - обычная среднестатистическая женщина, и ее щастье простое - был бы милый рядом..
мож ей еще кандидатский минимум сдать?
я серьезно -
у нас больше половины такого населения. и ничо - живут..
а другие все читают-читают, а борща мужику сварить не в состоянии, и щастья как не было, так и нет.
Лиса - обычная среднестатистическая женщина, и ее щастье простое - был бы милый рядом..
ОМГ! Какое унылое гамно...
Это значит, кто надеетса на новые отношения, тот в безнадежной жопе, да? Нечего и трепухатьса?
Вот блин, попадалово.
))
Вот блин, попадалово.
))
Фея, так это ж, наверное, про 90-летних написано. А не про нас, молодых и красивых. Йолки, ежели Лиса писимистька, мы-то тут при чем?! )))
Ну вощем-то я так подумала и проанализировала и... наверно до отрешения "от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний"(с) нашей еже-гоп-компании далековато))
Редиска... а как тут пессимисткой не стать???... Время идет(мчится), а мужа все нет!
Заупокойная песнЯ.
Почитаешь, и хочется потихоньку отползать на кладбище.
Выпил валокордину... 30 капель.
Почитаешь, и хочется потихоньку отползать на кладбище.
Выпил валокордину... 30 капель.
То есть ты искренне хочешь сказать, что ты нашла КНИГУ.
прочитала
прониклась
перепечатала текст
БЕЗ ошибок, замечу.
поставила копирайт
в сетке этого текста нет нигде кроме как на конк. сайте зн.
и все это сама?
в девять утра?
Уууу...
прочитала
прониклась
перепечатала текст
БЕЗ ошибок, замечу.
поставила копирайт
в сетке этого текста нет нигде кроме как на конк. сайте зн.
и все это сама?
в девять утра?
Уууу...
Кошка... существуют электронные библиотеки, я б тебе скинула, но не пропускают... а текст не обязательно перепечатывать, он копируется, элементрарно причем... на тебе...
СУДЬЯ
Перевод с бенгальского А. Гнатюка-Данильчука
I
Человек, у которого после долгих скитаний Кхирода нашла убежище, бросил
ее, как негодную тряпку.
Мысль о том, что ей снова придется ради куска хлеба и крова над головой
искать нового покровителя, вызвала у Кхироды глубокое отвращение. Она была
уже немолода. С уходом молодости в жизни наступает прекрасная пора,
подобная солнечной осени,- спокойная и глубокая. В эту пору созревает нива
жизни и поспевают плоды. Весеннее сумасбродство юности становится тогда
неуместным. Мы словно завершаем создание своего земного дома. В эту пору
все пережитое - хорошее и плохое, радостное и горестное - ведет к зрелости.
Мы отрешаемся от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний и
устраиваем жизнь так, как это позволяют наши ограниченные возможности.
Сказка новой любви уже не в состоянии увлечь нас, и мы все больше ценим
старые привязанности. Свежесть юности к тому времени уже блекнет, а
нестареющая душа человека после долгой совместной жизни все яснее
проступает в выражении лица и глаз. Голос, улыбка, взгляд становятся теперь
совсем другими и гармонируют с внутренним миром человека. Мы расстаемся
с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас,
прощаем тем, кто обманул. И тогда мы отдаем наше сердце тому, кто находится
рядом, кто полюбил нас, кто остался верным после всех жизненных бурь и
горьких разлук, мы ощущаем тихую радость и покой, когда остаемся в милом
кругу давно испытанных, верных друзей. И горе тем, кто вынужден в эти
мягкие сумерки жизни метаться в тщетных поисках новых привязанностей, у
кого не приготовлено ложе для отдыха, для кого не зажжен свет, когда
вечером он возвращается домой.
Когда Кхирода, проснувшись утром, обнаружила, что ее любовник сбежал,
прихватив заодно все ее украшения и деньги, и что теперь ей нечем уплатить
за квартиру и не на что купить молока для трехлетнего сына; когда она
подумала, что ей уже тридцать восемь, что у нее нет на свете ни одной
близкой души и она не может даже умереть в своем доме; когда она
представила себе, что сегодня снова придется, вытерев слезы, накрасить
ресницы, губы и щеки и, всячески скрывая свой возраст, весело улыбаться, с
бесконечным терпением сплетая сети для ловли мужских сердец,- она заперла
двери и, рухнув на землю, забилась головой о пол.
Весь день она ничего не ела и лежала как мертвая. Наступил вечер. В
комнате стало темно. Случайно забрел к ней один из ее прежних любовников.
- Кхиро! - позвал он.- Открой мне, Кхиро!
Женщина распахнула дверь и, рыча, как тигрица, выскочила на улицу с
метлой в руках. Жаждавший развлечений юнец поспешил ретироваться.
Но шум разбудил мальчика, который, проплакав весь день от голода,
забрался под топчан и там уснул.
- Мама! - закричал он пронзительно.- Ма, ма! Кхирода схватила горько
плачущего ребенка, крепко прижала его к груди, выбежала на улицу и
бросилась в колодец.
На шум сбежались соседи с фонарями. Кхироду и ребенка быстро вытащили.
Мать была без сознания, но мальчик умер.
В больнице Кхироду вылечили. А когда она вышла оттуда, судья привлек ее к
ответственности за убийство ребенка.
II
Судья Мохитмохон Дотто был видным правительственным чиновником. Он вел
судебное разбирательство по всей строгости закона, и Кхироду приговорили к
повешению.
Напрасно адвокаты говорили о горестном положении несчастной и пытались ее
спасти,- они ничего не добились. Судья не нашел никаких оснований для
снисхождения.
На это у судьи были свои причины. Он хоть и называл индусских женщин
богинями, но в душе не доверял им. Судья полагал, что все они склонны к
нарушению семейных уз.
Стоит только ослабить за ними надзор - и в обществе не останется ни одной
порядочной женщины.
Такое убеждение сложилось у судьи не случайно. Чтобы понять, почему это
произошло, нам придется вспомнить некоторые события его юности.
Мохитмохон Дотто, студент второго курса колледжа, был в то время совсем
не таким, как сейчас. Теперь на темени у него сверкает плешь, а затылок
украшает тика. Острая бритва каждое утро уничтожает всякие следы
растительности на лице. А тогда... Золотые очки, бородка, усы и европейская
прическа делали его похожим на бога Картикею в иллюстрированных изданиях
XIX века. Он тщательно следил за своей внешностью, не питал отвращения ни к
вину, ни к мясу и обладал еще кое-какими слабостями.
Неподалеку от его дома жило семейство, в котором томилась дочь-вдова по
имени Хемшоши, совсем молоденькая, лет четырнадцати - пятнадцати.
Синеющие, покрытые лесом берега кажутся с моря сказочными и прекрасными.
Вдовство вынудило Хемшоши держаться вдали от реального мира, потому он
казался ей дворцом на далеком берегу, полным заманчивых тайн и веселья. Она
не знала, что механизм этого мира весьма сложен, что счастье и удача в нем
переплетены с горечью и отчаяньем, сомнениями и опасностями. Жизнь
представлялась ей легкой, как прозрачный поток, а дороги мира - широкими и
прямыми. Ей казалось, будто счастье обитает где-то там, за окнами, а здесь,
в ее нежном и пылком сердце, теснятся одни лишь неудовлетворенные желания.
Свежий ветерок юности веял тогда в просторах ее души и наполнял всю
вселенную переливами весенней радуги. В биении ее сердца отражалась лазурь
небес, и мир раскрывался в благоухании ее души, как нежные лепестки
красного лотоса.
У нее были отец, мать и два младших брата. Братья, позавтракав, уходили в
школу, потом возвращались, обедали и снова уходили в вечерние классы
повторять уроки.
Отец на свое скромное жалованье не мог взять для них репетитора.
В свободное время Хем любила сидеть в одиночестве в своей комнатке. Она
жадно разглядывала прохожих, сновавших по тротуару, прислушивалась к
звонким голосам уличных торговцев, и ей казалось, что все люди счастливы.
Она думала, что нищие - это просто вольные птицы, а уличные торговцы - лишь
актеры, мелькающие на радостной сцене жизни, и им не нужно в поте лица
зарабатывать себе на пропитание.
По нескольку раз в день она видела, как под окном проходил, высокомерно
выпятив грудь, одетый с иголочки Мохит. Ей он казался похожим на великого
Индру, самым счастливым и самым лучшим из всех мужчин. Она была уверена,
что этот гордый, прекрасно одетый юноша обладает всем и на все имеет право.
Мысленно она обожествляла Мохита, украшая его всевозможными добродетелями,
и забавлялась этим, как маленькая девочка, играющая в куклы.
Как-то вечером Хем увидела, что окна в доме Мохита ярко освещены. Оттуда
доносился звон браслетов танцовщиц и голоса певиц. Всю ночь она не спала,
глядя жадными глазами на движущиеся тени в доме напротив, и сердце ее ныло
и трепетало в груди, как птица в клетке.
Она не осуждала свое божество. Нет, как бабочки летят на огонь, принимая
его за свет звезд, так и Хем принимала ярко освещенные окна квартиры Мохита,
откуда доносились зовущая к наслаждениям музыка и пение, за райскую
обитель. Бодрствуя в ночной темноте, она создавала из света и теней, музыки
и собственных желаний и грез какое-то волшебное царство. На трон она
возвела своего кумира и взирала на него с изумлением и восторгом. В своем
безмолвном одиноком жилище она сжигала иа углях своих желаний, словно на
жертвенном огне, жизнь и молодость, настоящее и грядущее, счастье и горе.
Поклоняясь своему божеству, она не знала, что в особняке напротив, среди
вихря развлечений и веселья, царят безмерная усталость, пресыщенность,
нечистые желания и губительный порок.
Юная вдова не знала, что в эти бессонные, залитые огнями ночи в роскошном
особняке ведется гнусная игра и звучит жестокий лицемерный смех.
Хем могла бы всю жизнь провести в одиночестве у окна, мечтая об этом
иллюзорном царстве и своем божестве. Но, к несчастью, божество
смилостивилось, и небо стало снижаться. Соприкоснувшись с землей, небо
исчезло; но с ним погибла и та, которая так долго создавала его в своих
мечтах.
Я не вижу необходимости подробно рассказывать о том, как жадный взор
Мохита приметил эту мечтательную девочку у окна, как он слал ей письма с
фальшивой подписью Бинодчондро, как получил наконец робкое и взволнованное
ответное послание, полное взбудораженных чувств и орфографических ошибок, и
какая вслед за этим поднялась буря внутренней борьбы: восхищения и
застенчивости, надежд и опасений, сомнений и страха. Весь мир закружился
вокруг Хемшоши, опьяненной губительным счастьем. Он кружился вокруг нее все
быстрее и быстрее, пока не превратился в какую-то бесплотную тень, и в
конце концов, оторвавшись от вертящегося колеса жизни, молодая женщина
оказалась отброшенной далеко в сторону.
Однажды глубокой ночью, оставив отца, мать и братьев, Хемшоши вместе с
Мохитом, назвавшим себя Бинодчондро, села в экипаж. Когда идол из глины,
соломы и мишуры предстал перед нею во плоти, Хемшоши готова была
провалиться сквозь землю от стыда и угрызений совести. Не успел экипаж
тронуться, как Хем со слезами обняла ноги Мохита и стала упрашивать:
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит зажал ей рот, и экипаж помчался.
Словно перед глазами утопающего, проносились перед Хемшоши во мраке
закрытого экипажа картины ее жизни: вот отец по утрам дожидается ее к
завтраку; вот вернулся из школы ее младший брат, она кормит его, а он
доволен и смеется; вот утром они с матерью готовят бетель, а когда
наступает вечер, мать причесывает ее. Она так ярко представляла себе все
уголки своего дома, все свои маленькие повседневные дела! Ее тихая,
уединенная жизнь в скромной семье теперь казалась ей раем... Приготовлять
бетель, причесываться, обмахивать отца веером во время еды, выдергивать у
него седые волосы, когда он отдыхает после обеда в свободные от работы дни,
- даже это, даже шалости братьев - все казалось ей таким мирным, таким
полным и теперь - увы! - таким далеким счастьем.
Как могла она не понять, что иного счастья и искать было нечего!
Она подумала о том, что теперь во всех домах порядочные девушки уже спят.
Почему она раньше даже не подозревала, какое это блаженство - спать
спокойно на своей постели, в своей комнате!
Завтра с утра все женщины без помех займутся своим обычным делом. А чем
кончится эта бессонная ночь для Хем, убежавшей из дома?
Когда наступит безрадостное утро и веселые, мирные лучи солнца заиграют
бликами на стенах домика на углу в переулке, все будет внезапно открыто.
Какой позор! Сколько проклятий обрушится тогда на нее, сколько будет
пролито слез!
Сердце Хем разрывалось от боли. Рыдая, она стала умолять Мохита:
- Сейчас ночь! Мама и братья еще не проснулись! Отвези меня обратно!
Но божество ни о чем не желало слышать. Оно усадило ее в вагон второго
класса и под перестук колес увезло туда, где должен был находиться
вожделенный рай.
А еще через некоторое время божество и рай, снова усевшись в вагон
второго класса, уехали по другой дороге. И Хем осталась одна, по горло в
грязи.
III
Я напомнил лишь об одном эпизоде из прежней жизни Мохитмохона. Чтобы не
повторяться, не стану рассказывать о других.
Сейчас нет никакой нужды перетряхивать все эти старые истории. Ведь вряд
ли есть на свете человек, который помнит прежнего Бинодчондро. А теперешнее
поведение Мохита безупречно: он ежедневно совершает религиозные обряды и
постоянно изучает шастры, он учит йоге своих детей и строго следит за
женщинами, запертыми во внутренних покоях, куда нет доступа даже солнцу,
луне и ветру. Когда-то Мохит провинился перед несколькими женщинами, и
поэтому теперь он сурово наказывает их за малейшие проступки по отношению к
обществу.
Через несколько дней после вынесения смертного приговора Кхироде судья,
большой любитель поесть, отправился за овощами на тюремный огород. Кроме
того, ему хотелось узнать, испытывает ли узница угрызения совести,
вспоминая грехи, совершенные ею за свою преступную жизнь.
Мохит вошел в женское отделение тюрьмы и еще издали услышал шум и крики.
Войдя в камеру, он увидел, что Кхирода переругивается с надзирательницей.
Судья усмехнулся: "Ну и характер у этих женщин! Даже перед лицом смерти не
упустят возможности поскандалить. Они и в царстве Ямы, наверно, будут
браниться с его служителями".
Мохит подумал, что соответствующими наставлениями и увещеваниями
следовало бы вызвать у осужденной раскаяние. Но когда он подошел с этой
благородной целью к Кхироде, она умоляюще сложила руки и жалобно сказала:
- О господин, прошу тебя, скажи ей, пусть вернут мне кольцо!
Надзирательница объяснила, что кольцо было спрятано в волосах Кхироды,
она случайно его заметила и отобрала.
Мохит еще раз мысленно усмехнулся.
"Ей завтра идти на виселицу, а она все еще думает о каких-то кольцах.
Видно, для женщин нет ничего дороже побрякушек!"
- А ну, покажи, что там за кольцо,- приказал он надзирательнице.
На одной стороне кольца была миниатюра на слоновой кости - портрет юноши
с бородкой и усами. На другой стороне на золоте было выгравировано
"Бинодчондро".
Судья вздрогнул, словно коснулся раскаленного угля.
Оторвав взгляд от кольца, он внимательно посмотрел на Кхироду. Мохит
вспомнил нежное, влюбленное и стыдливое личико, залитое слезами, которое он
видел двадцать четыре года назад. Да, несомненно, лицо было то же самое!
Судья Мохитмохон еще раз взглянул на кольцо, и, когда потом он медленно
поднял голову, падшая женщина, озаренная отблеском маленького кольца,
засияла перед ним, как золотое изваяние богини.
1894
СУДЬЯ
Перевод с бенгальского А. Гнатюка-Данильчука
I
Человек, у которого после долгих скитаний Кхирода нашла убежище, бросил
ее, как негодную тряпку.
Мысль о том, что ей снова придется ради куска хлеба и крова над головой
искать нового покровителя, вызвала у Кхироды глубокое отвращение. Она была
уже немолода. С уходом молодости в жизни наступает прекрасная пора,
подобная солнечной осени,- спокойная и глубокая. В эту пору созревает нива
жизни и поспевают плоды. Весеннее сумасбродство юности становится тогда
неуместным. Мы словно завершаем создание своего земного дома. В эту пору
все пережитое - хорошее и плохое, радостное и горестное - ведет к зрелости.
Мы отрешаемся от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний и
устраиваем жизнь так, как это позволяют наши ограниченные возможности.
Сказка новой любви уже не в состоянии увлечь нас, и мы все больше ценим
старые привязанности. Свежесть юности к тому времени уже блекнет, а
нестареющая душа человека после долгой совместной жизни все яснее
проступает в выражении лица и глаз. Голос, улыбка, взгляд становятся теперь
совсем другими и гармонируют с внутренним миром человека. Мы расстаемся
с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас,
прощаем тем, кто обманул. И тогда мы отдаем наше сердце тому, кто находится
рядом, кто полюбил нас, кто остался верным после всех жизненных бурь и
горьких разлук, мы ощущаем тихую радость и покой, когда остаемся в милом
кругу давно испытанных, верных друзей. И горе тем, кто вынужден в эти
мягкие сумерки жизни метаться в тщетных поисках новых привязанностей, у
кого не приготовлено ложе для отдыха, для кого не зажжен свет, когда
вечером он возвращается домой.
Когда Кхирода, проснувшись утром, обнаружила, что ее любовник сбежал,
прихватив заодно все ее украшения и деньги, и что теперь ей нечем уплатить
за квартиру и не на что купить молока для трехлетнего сына; когда она
подумала, что ей уже тридцать восемь, что у нее нет на свете ни одной
близкой души и она не может даже умереть в своем доме; когда она
представила себе, что сегодня снова придется, вытерев слезы, накрасить
ресницы, губы и щеки и, всячески скрывая свой возраст, весело улыбаться, с
бесконечным терпением сплетая сети для ловли мужских сердец,- она заперла
двери и, рухнув на землю, забилась головой о пол.
Весь день она ничего не ела и лежала как мертвая. Наступил вечер. В
комнате стало темно. Случайно забрел к ней один из ее прежних любовников.
- Кхиро! - позвал он.- Открой мне, Кхиро!
Женщина распахнула дверь и, рыча, как тигрица, выскочила на улицу с
метлой в руках. Жаждавший развлечений юнец поспешил ретироваться.
Но шум разбудил мальчика, который, проплакав весь день от голода,
забрался под топчан и там уснул.
- Мама! - закричал он пронзительно.- Ма, ма! Кхирода схватила горько
плачущего ребенка, крепко прижала его к груди, выбежала на улицу и
бросилась в колодец.
На шум сбежались соседи с фонарями. Кхироду и ребенка быстро вытащили.
Мать была без сознания, но мальчик умер.
В больнице Кхироду вылечили. А когда она вышла оттуда, судья привлек ее к
ответственности за убийство ребенка.
II
Судья Мохитмохон Дотто был видным правительственным чиновником. Он вел
судебное разбирательство по всей строгости закона, и Кхироду приговорили к
повешению.
Напрасно адвокаты говорили о горестном положении несчастной и пытались ее
спасти,- они ничего не добились. Судья не нашел никаких оснований для
снисхождения.
На это у судьи были свои причины. Он хоть и называл индусских женщин
богинями, но в душе не доверял им. Судья полагал, что все они склонны к
нарушению семейных уз.
Стоит только ослабить за ними надзор - и в обществе не останется ни одной
порядочной женщины.
Такое убеждение сложилось у судьи не случайно. Чтобы понять, почему это
произошло, нам придется вспомнить некоторые события его юности.
Мохитмохон Дотто, студент второго курса колледжа, был в то время совсем
не таким, как сейчас. Теперь на темени у него сверкает плешь, а затылок
украшает тика. Острая бритва каждое утро уничтожает всякие следы
растительности на лице. А тогда... Золотые очки, бородка, усы и европейская
прическа делали его похожим на бога Картикею в иллюстрированных изданиях
XIX века. Он тщательно следил за своей внешностью, не питал отвращения ни к
вину, ни к мясу и обладал еще кое-какими слабостями.
Неподалеку от его дома жило семейство, в котором томилась дочь-вдова по
имени Хемшоши, совсем молоденькая, лет четырнадцати - пятнадцати.
Синеющие, покрытые лесом берега кажутся с моря сказочными и прекрасными.
Вдовство вынудило Хемшоши держаться вдали от реального мира, потому он
казался ей дворцом на далеком берегу, полным заманчивых тайн и веселья. Она
не знала, что механизм этого мира весьма сложен, что счастье и удача в нем
переплетены с горечью и отчаяньем, сомнениями и опасностями. Жизнь
представлялась ей легкой, как прозрачный поток, а дороги мира - широкими и
прямыми. Ей казалось, будто счастье обитает где-то там, за окнами, а здесь,
в ее нежном и пылком сердце, теснятся одни лишь неудовлетворенные желания.
Свежий ветерок юности веял тогда в просторах ее души и наполнял всю
вселенную переливами весенней радуги. В биении ее сердца отражалась лазурь
небес, и мир раскрывался в благоухании ее души, как нежные лепестки
красного лотоса.
У нее были отец, мать и два младших брата. Братья, позавтракав, уходили в
школу, потом возвращались, обедали и снова уходили в вечерние классы
повторять уроки.
Отец на свое скромное жалованье не мог взять для них репетитора.
В свободное время Хем любила сидеть в одиночестве в своей комнатке. Она
жадно разглядывала прохожих, сновавших по тротуару, прислушивалась к
звонким голосам уличных торговцев, и ей казалось, что все люди счастливы.
Она думала, что нищие - это просто вольные птицы, а уличные торговцы - лишь
актеры, мелькающие на радостной сцене жизни, и им не нужно в поте лица
зарабатывать себе на пропитание.
По нескольку раз в день она видела, как под окном проходил, высокомерно
выпятив грудь, одетый с иголочки Мохит. Ей он казался похожим на великого
Индру, самым счастливым и самым лучшим из всех мужчин. Она была уверена,
что этот гордый, прекрасно одетый юноша обладает всем и на все имеет право.
Мысленно она обожествляла Мохита, украшая его всевозможными добродетелями,
и забавлялась этим, как маленькая девочка, играющая в куклы.
Как-то вечером Хем увидела, что окна в доме Мохита ярко освещены. Оттуда
доносился звон браслетов танцовщиц и голоса певиц. Всю ночь она не спала,
глядя жадными глазами на движущиеся тени в доме напротив, и сердце ее ныло
и трепетало в груди, как птица в клетке.
Она не осуждала свое божество. Нет, как бабочки летят на огонь, принимая
его за свет звезд, так и Хем принимала ярко освещенные окна квартиры Мохита,
откуда доносились зовущая к наслаждениям музыка и пение, за райскую
обитель. Бодрствуя в ночной темноте, она создавала из света и теней, музыки
и собственных желаний и грез какое-то волшебное царство. На трон она
возвела своего кумира и взирала на него с изумлением и восторгом. В своем
безмолвном одиноком жилище она сжигала иа углях своих желаний, словно на
жертвенном огне, жизнь и молодость, настоящее и грядущее, счастье и горе.
Поклоняясь своему божеству, она не знала, что в особняке напротив, среди
вихря развлечений и веселья, царят безмерная усталость, пресыщенность,
нечистые желания и губительный порок.
Юная вдова не знала, что в эти бессонные, залитые огнями ночи в роскошном
особняке ведется гнусная игра и звучит жестокий лицемерный смех.
Хем могла бы всю жизнь провести в одиночестве у окна, мечтая об этом
иллюзорном царстве и своем божестве. Но, к несчастью, божество
смилостивилось, и небо стало снижаться. Соприкоснувшись с землей, небо
исчезло; но с ним погибла и та, которая так долго создавала его в своих
мечтах.
Я не вижу необходимости подробно рассказывать о том, как жадный взор
Мохита приметил эту мечтательную девочку у окна, как он слал ей письма с
фальшивой подписью Бинодчондро, как получил наконец робкое и взволнованное
ответное послание, полное взбудораженных чувств и орфографических ошибок, и
какая вслед за этим поднялась буря внутренней борьбы: восхищения и
застенчивости, надежд и опасений, сомнений и страха. Весь мир закружился
вокруг Хемшоши, опьяненной губительным счастьем. Он кружился вокруг нее все
быстрее и быстрее, пока не превратился в какую-то бесплотную тень, и в
конце концов, оторвавшись от вертящегося колеса жизни, молодая женщина
оказалась отброшенной далеко в сторону.
Однажды глубокой ночью, оставив отца, мать и братьев, Хемшоши вместе с
Мохитом, назвавшим себя Бинодчондро, села в экипаж. Когда идол из глины,
соломы и мишуры предстал перед нею во плоти, Хемшоши готова была
провалиться сквозь землю от стыда и угрызений совести. Не успел экипаж
тронуться, как Хем со слезами обняла ноги Мохита и стала упрашивать:
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит зажал ей рот, и экипаж помчался.
Словно перед глазами утопающего, проносились перед Хемшоши во мраке
закрытого экипажа картины ее жизни: вот отец по утрам дожидается ее к
завтраку; вот вернулся из школы ее младший брат, она кормит его, а он
доволен и смеется; вот утром они с матерью готовят бетель, а когда
наступает вечер, мать причесывает ее. Она так ярко представляла себе все
уголки своего дома, все свои маленькие повседневные дела! Ее тихая,
уединенная жизнь в скромной семье теперь казалась ей раем... Приготовлять
бетель, причесываться, обмахивать отца веером во время еды, выдергивать у
него седые волосы, когда он отдыхает после обеда в свободные от работы дни,
- даже это, даже шалости братьев - все казалось ей таким мирным, таким
полным и теперь - увы! - таким далеким счастьем.
Как могла она не понять, что иного счастья и искать было нечего!
Она подумала о том, что теперь во всех домах порядочные девушки уже спят.
Почему она раньше даже не подозревала, какое это блаженство - спать
спокойно на своей постели, в своей комнате!
Завтра с утра все женщины без помех займутся своим обычным делом. А чем
кончится эта бессонная ночь для Хем, убежавшей из дома?
Когда наступит безрадостное утро и веселые, мирные лучи солнца заиграют
бликами на стенах домика на углу в переулке, все будет внезапно открыто.
Какой позор! Сколько проклятий обрушится тогда на нее, сколько будет
пролито слез!
Сердце Хем разрывалось от боли. Рыдая, она стала умолять Мохита:
- Сейчас ночь! Мама и братья еще не проснулись! Отвези меня обратно!
Но божество ни о чем не желало слышать. Оно усадило ее в вагон второго
класса и под перестук колес увезло туда, где должен был находиться
вожделенный рай.
А еще через некоторое время божество и рай, снова усевшись в вагон
второго класса, уехали по другой дороге. И Хем осталась одна, по горло в
грязи.
III
Я напомнил лишь об одном эпизоде из прежней жизни Мохитмохона. Чтобы не
повторяться, не стану рассказывать о других.
Сейчас нет никакой нужды перетряхивать все эти старые истории. Ведь вряд
ли есть на свете человек, который помнит прежнего Бинодчондро. А теперешнее
поведение Мохита безупречно: он ежедневно совершает религиозные обряды и
постоянно изучает шастры, он учит йоге своих детей и строго следит за
женщинами, запертыми во внутренних покоях, куда нет доступа даже солнцу,
луне и ветру. Когда-то Мохит провинился перед несколькими женщинами, и
поэтому теперь он сурово наказывает их за малейшие проступки по отношению к
обществу.
Через несколько дней после вынесения смертного приговора Кхироде судья,
большой любитель поесть, отправился за овощами на тюремный огород. Кроме
того, ему хотелось узнать, испытывает ли узница угрызения совести,
вспоминая грехи, совершенные ею за свою преступную жизнь.
Мохит вошел в женское отделение тюрьмы и еще издали услышал шум и крики.
Войдя в камеру, он увидел, что Кхирода переругивается с надзирательницей.
Судья усмехнулся: "Ну и характер у этих женщин! Даже перед лицом смерти не
упустят возможности поскандалить. Они и в царстве Ямы, наверно, будут
браниться с его служителями".
Мохит подумал, что соответствующими наставлениями и увещеваниями
следовало бы вызвать у осужденной раскаяние. Но когда он подошел с этой
благородной целью к Кхироде, она умоляюще сложила руки и жалобно сказала:
- О господин, прошу тебя, скажи ей, пусть вернут мне кольцо!
Надзирательница объяснила, что кольцо было спрятано в волосах Кхироды,
она случайно его заметила и отобрала.
Мохит еще раз мысленно усмехнулся.
"Ей завтра идти на виселицу, а она все еще думает о каких-то кольцах.
Видно, для женщин нет ничего дороже побрякушек!"
- А ну, покажи, что там за кольцо,- приказал он надзирательнице.
На одной стороне кольца была миниатюра на слоновой кости - портрет юноши
с бородкой и усами. На другой стороне на золоте было выгравировано
"Бинодчондро".
Судья вздрогнул, словно коснулся раскаленного угля.
Оторвав взгляд от кольца, он внимательно посмотрел на Кхироду. Мохит
вспомнил нежное, влюбленное и стыдливое личико, залитое слезами, которое он
видел двадцать четыре года назад. Да, несомненно, лицо было то же самое!
Судья Мохитмохон еще раз взглянул на кольцо, и, когда потом он медленно
поднял голову, падшая женщина, озаренная отблеском маленького кольца,
засияла перед ним, как золотое изваяние богини.
1894
Лиса! Но с таким настроем ты слона не продашь! )))
не, ну Лиса канеша молодец. копипастед с удвоенным усердием.
но я чот сильно в сомнениях, что последний копипаст Кошка вряд ли читать сподобится. да и не только Кошка.
так чта зря ты ето, Лиса))
но я чот сильно в сомнениях, что последний копипаст Кошка вряд ли читать сподобится. да и не только Кошка.
так чта зря ты ето, Лиса))
А мне больше нравится Рабиндранат Тагор в другом произведении. Думаю, он гораздо точнее описывает авторессу чем в приведённом.
Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати пяти лет. Природа одарила ее щедро. Тут было все: арбузные груди, нос -- обухом, расписные щеки и мощный затылок. Нового мужа она обожала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени и даже не по отчеству, которого она так никогда и не узнала, а по фамилии: товарищ Бендер.
Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати пяти лет. Природа одарила ее щедро. Тут было все: арбузные груди, нос -- обухом, расписные щеки и мощный затылок. Нового мужа она обожала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени и даже не по отчеству, которого она так никогда и не узнала, а по фамилии: товарищ Бендер.
ты с ума сошла?! Эфир засорять!
A вот мне кажется надо жить играючи... И весело! A то так на месте для отдыха и коньки уйдут... Конечно сидя на диване ща мужья пойдут косякaми! И все идеальные такие, что лиса так и не сможет выбрать самого самого... Не хочет она быть столбовою, a хочет основною))) эх...
A вот мне кажется надо жить играючи... И весело! A то так на месте для отдыха и коньки уйдут... Конечно сидя на диване ща мужья пойдут косякaми! И все идеальные такие, что лиса так и не сможет выбрать самого самого... Не хочет она быть столбовою, a хочет основною))) эх...
А я прочитала рассказ.) Сетаки какие мужики козлы, растлители и развратники - во все времена, дааа?
Лиса, я надеюсь, ассоциации с собой вызывает только описание внешности?)
Лиса, я надеюсь, ассоциации с собой вызывает только описание внешности?)
вот и появилса новый жанр... Рабиндранат, непобоюсь этова слова Тагор...
да, мэм, эт вы чот лишку хватили. сильно серьезно, эт на причащение смахивает.
Мы расстаемся с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас, прощаем тем, кто обманул(с)
так и вижу простилась, простила, перестала.
и тихо так отошла в мир иной.
нифига, Лиса. еще повоюем))
есть еще над чем поработать, так что смело бери что поближе и вперед))
да, мэм, эт вы чот лишку хватили. сильно серьезно, эт на причащение смахивает.
Мы расстаемся с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас, прощаем тем, кто обманул(с)
так и вижу простилась, простила, перестала.
и тихо так отошла в мир иной.
нифига, Лиса. еще повоюем))
есть еще над чем поработать, так что смело бери что поближе и вперед))
Остыньте все(... у меня от вас голова заболела- чего попусту воздух сотрясать? Если женщина в открытую пострадать,-значит либо на самом деле верит, что кто-то прочтет и примет к сведению(no comments) либо попросту стёб(что маловероятно).
Короче, даже в голову брать не хочу(...
Короче, даже в голову брать не хочу(...
да ну Лиса, мужиков этих! только лишние телодвижения, и еду налапопам делить!
Лиса, видно кандидаты у тебя закончились.)
Не горюй, все выходные впереди, иди в люди. С твой жаждой жизни уж точно познакомишься.
Не горюй, все выходные впереди, иди в люди. С твой жаждой жизни уж точно познакомишься.
Хем со слезами _обняла ноги_ Мохита и стала упрашивать:
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит _зажал ей рот_, (с)
А не раскрывает ли сей раскас тему божественного менеда? А?)
Лав энд кисс эврибади)
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит _зажал ей рот_, (с)
А не раскрывает ли сей раскас тему божественного менеда? А?)
Лав энд кисс эврибади)
СУДЬЯ
Перевод с бенгальского А. Гнатюка-Данильчука
I
Человек, у которого после долгих скитаний Кхирода нашла убежище, бросил
ее, как негодную тряпку.
Мысль о том, что ей снова придется ради куска хлеба и крова над головой
искать нового покровителя, вызвала у Кхироды глубокое отвращение. Она была
уже немолода. С уходом молодости в жизни наступает прекрасная пора,
подобная солнечной осени,- спокойная и глубокая. В эту пору созревает нива
жизни и поспевают плоды. Весеннее сумасбродство юности становится тогда
неуместным. Мы словно завершаем создание своего земного дома. В эту пору
все пережитое - хорошее и плохое, радостное и горестное - ведет к зрелости.
Мы отрешаемся от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний и
устраиваем жизнь так, как это позволяют наши ограниченные возможности.
Сказка новой любви уже не в состоянии увлечь нас, и мы все больше ценим
старые привязанности. Свежесть юности к тому времени уже блекнет, а
нестареющая душа человека после долгой совместной жизни все яснее
проступает в выражении лица и глаз. Голос, улыбка, взгляд становятся теперь
совсем другими и гармонируют с внутренним миром человека. Мы расстаемся
с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас,
прощаем тем, кто обманул. И тогда мы отдаем наше сердце тому, кто находится
рядом, кто полюбил нас, кто остался верным после всех жизненных бурь и
горьких разлук, мы ощущаем тихую радость и покой, когда остаемся в милом
кругу давно испытанных, верных друзей. И горе тем, кто вынужден в эти
мягкие сумерки жизни метаться в тщетных поисках новых привязанностей, у
кого не приготовлено ложе для отдыха, для кого не зажжен свет, когда
вечером он возвращается домой.
Когда Кхирода, проснувшись утром, обнаружила, что ее любовник сбежал,
прихватив заодно все ее украшения и деньги, и что теперь ей нечем уплатить
за квартиру и не на что купить молока для трехлетнего сына; когда она
подумала, что ей уже тридцать восемь, что у нее нет на свете ни одной
близкой души и она не может даже умереть в своем доме; когда она
представила себе, что сегодня снова придется, вытерев слезы, накрасить
ресницы, губы и щеки и, всячески скрывая свой возраст, весело улыбаться, с
бесконечным терпением сплетая сети для ловли мужских сердец,- она заперла
двери и, рухнув на землю, забилась головой о пол.
Весь день она ничего не ела и лежала как мертвая. Наступил вечер. В
комнате стало темно. Случайно забрел к ней один из ее прежних любовников.
- Кхиро! - позвал он.- Открой мне, Кхиро!
Женщина распахнула дверь и, рыча, как тигрица, выскочила на улицу с
метлой в руках. Жаждавший развлечений юнец поспешил ретироваться.
Но шум разбудил мальчика, который, проплакав весь день от голода,
забрался под топчан и там уснул.
- Мама! - закричал он пронзительно.- Ма, ма! Кхирода схватила горько
плачущего ребенка, крепко прижала его к груди, выбежала на улицу и
бросилась в колодец.
На шум сбежались соседи с фонарями. Кхироду и ребенка быстро вытащили.
Мать была без сознания, но мальчик умер.
В больнице Кхироду вылечили. А когда она вышла оттуда, судья привлек ее к
ответственности за убийство ребенка.
II
Судья Мохитмохон Дотто был видным правительственным чиновником. Он вел
судебное разбирательство по всей строгости закона, и Кхироду приговорили к
повешению.
Напрасно адвокаты говорили о горестном положении несчастной и пытались ее
спасти,- они ничего не добились. Судья не нашел никаких оснований для
снисхождения.
На это у судьи были свои причины. Он хоть и называл индусских женщин
богинями, но в душе не доверял им. Судья полагал, что все они склонны к
нарушению семейных уз.
Стоит только ослабить за ними надзор - и в обществе не останется ни одной
порядочной женщины.
Такое убеждение сложилось у судьи не случайно. Чтобы понять, почему это
произошло, нам придется вспомнить некоторые события его юности.
Мохитмохон Дотто, студент второго курса колледжа, был в то время совсем
не таким, как сейчас. Теперь на темени у него сверкает плешь, а затылок
украшает тика. Острая бритва каждое утро уничтожает всякие следы
растительности на лице. А тогда... Золотые очки, бородка, усы и европейская
прическа делали его похожим на бога Картикею в иллюстрированных изданиях
XIX века. Он тщательно следил за своей внешностью, не питал отвращения ни к
вину, ни к мясу и обладал еще кое-какими слабостями.
Неподалеку от его дома жило семейство, в котором томилась дочь-вдова по
имени Хемшоши, совсем молоденькая, лет четырнадцати - пятнадцати.
Синеющие, покрытые лесом берега кажутся с моря сказочными и прекрасными.
Вдовство вынудило Хемшоши держаться вдали от реального мира, потому он
казался ей дворцом на далеком берегу, полным заманчивых тайн и веселья. Она
не знала, что механизм этого мира весьма сложен, что счастье и удача в нем
переплетены с горечью и отчаяньем, сомнениями и опасностями. Жизнь
представлялась ей легкой, как прозрачный поток, а дороги мира - широкими и
прямыми. Ей казалось, будто счастье обитает где-то там, за окнами, а здесь,
в ее нежном и пылком сердце, теснятся одни лишь неудовлетворенные желания.
Свежий ветерок юности веял тогда в просторах ее души и наполнял всю
вселенную переливами весенней радуги. В биении ее сердца отражалась лазурь
небес, и мир раскрывался в благоухании ее души, как нежные лепестки
красного лотоса.
У нее были отец, мать и два младших брата. Братья, позавтракав, уходили в
школу, потом возвращались, обедали и снова уходили в вечерние классы
повторять уроки.
Отец на свое скромное жалованье не мог взять для них репетитора.
В свободное время Хем любила сидеть в одиночестве в своей комнатке. Она
жадно разглядывала прохожих, сновавших по тротуару, прислушивалась к
звонким голосам уличных торговцев, и ей казалось, что все люди счастливы.
Она думала, что нищие - это просто вольные птицы, а уличные торговцы - лишь
актеры, мелькающие на радостной сцене жизни, и им не нужно в поте лица
зарабатывать себе на пропитание.
По нескольку раз в день она видела, как под окном проходил, высокомерно
выпятив грудь, одетый с иголочки Мохит. Ей он казался похожим на великого
Индру, самым счастливым и самым лучшим из всех мужчин. Она была уверена,
что этот гордый, прекрасно одетый юноша обладает всем и на все имеет право.
Мысленно она обожествляла Мохита, украшая его всевозможными добродетелями,
и забавлялась этим, как маленькая девочка, играющая в куклы.
Как-то вечером Хем увидела, что окна в доме Мохита ярко освещены. Оттуда
доносился звон браслетов танцовщиц и голоса певиц. Всю ночь она не спала,
глядя жадными глазами на движущиеся тени в доме напротив, и сердце ее ныло
и трепетало в груди, как птица в клетке.
Она не осуждала свое божество. Нет, как бабочки летят на огонь, принимая
его за свет звезд, так и Хем принимала ярко освещенные окна квартиры Мохита,
откуда доносились зовущая к наслаждениям музыка и пение, за райскую
обитель. Бодрствуя в ночной темноте, она создавала из света и теней, музыки
и собственных желаний и грез какое-то волшебное царство. На трон она
возвела своего кумира и взирала на него с изумлением и восторгом. В своем
безмолвном одиноком жилище она сжигала иа углях своих желаний, словно на
жертвенном огне, жизнь и молодость, настоящее и грядущее, счастье и горе.
Поклоняясь своему божеству, она не знала, что в особняке напротив, среди
вихря развлечений и веселья, царят безмерная усталость, пресыщенность,
нечистые желания и губительный порок.
Юная вдова не знала, что в эти бессонные, залитые огнями ночи в роскошном
особняке ведется гнусная игра и звучит жестокий лицемерный смех.
Хем могла бы всю жизнь провести в одиночестве у окна, мечтая об этом
иллюзорном царстве и своем божестве. Но, к несчастью, божество
смилостивилось, и небо стало снижаться. Соприкоснувшись с землей, небо
исчезло; но с ним погибла и та, которая так долго создавала его в своих
мечтах.
Я не вижу необходимости подробно рассказывать о том, как жадный взор
Мохита приметил эту мечтательную девочку у окна, как он слал ей письма с
фальшивой подписью Бинодчондро, как получил наконец робкое и взволнованное
ответное послание, полное взбудораженных чувств и орфографических ошибок, и
какая вслед за этим поднялась буря внутренней борьбы: восхищения и
застенчивости, надежд и опасений, сомнений и страха. Весь мир закружился
вокруг Хемшоши, опьяненной губительным счастьем. Он кружился вокруг нее все
быстрее и быстрее, пока не превратился в какую-то бесплотную тень, и в
конце концов, оторвавшись от вертящегося колеса жизни, молодая женщина
оказалась отброшенной далеко в сторону.
Однажды глубокой ночью, оставив отца, мать и братьев, Хемшоши вместе с
Мохитом, назвавшим себя Бинодчондро, села в экипаж. Когда идол из глины,
соломы и мишуры предстал перед нею во плоти, Хемшоши готова была
провалиться сквозь землю от стыда и угрызений совести. Не успел экипаж
тронуться, как Хем со слезами обняла ноги Мохита и стала упрашивать:
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит зажал ей рот, и экипаж помчался.
Словно перед глазами утопающего, проносились перед Хемшоши во мраке
закрытого экипажа картины ее жизни: вот отец по утрам дожидается ее к
завтраку; вот вернулся из школы ее младший брат, она кормит его, а он
доволен и смеется; вот утром они с матерью готовят бетель, а когда
наступает вечер, мать причесывает ее. Она так ярко представляла себе все
уголки своего дома, все свои маленькие повседневные дела! Ее тихая,
уединенная жизнь в скромной семье теперь казалась ей раем... Приготовлять
бетель, причесываться, обмахивать отца веером во время еды, выдергивать у
него седые волосы, когда он отдыхает после обеда в свободные от работы дни,
- даже это, даже шалости братьев - все казалось ей таким мирным, таким
полным и теперь - увы! - таким далеким счастьем.
Как могла она не понять, что иного счастья и искать было нечего!
Она подумала о том, что теперь во всех домах порядочные девушки уже спят.
Почему она раньше даже не подозревала, какое это блаженство - спать
спокойно на своей постели, в своей комнате!
Завтра с утра все женщины без помех займутся своим обычным делом. А чем
кончится эта бессонная ночь для Хем, убежавшей из дома?
Когда наступит безрадостное утро и веселые, мирные лучи солнца заиграют
бликами на стенах домика на углу в переулке, все будет внезапно открыто.
Какой позор! Сколько проклятий обрушится тогда на нее, сколько будет
пролито слез!
Сердце Хем разрывалось от боли. Рыдая, она стала умолять Мохита:
- Сейчас ночь! Мама и братья еще не проснулись! Отвези меня обратно!
Но божество ни о чем не желало слышать. Оно усадило ее в вагон второго
класса и под перестук колес увезло туда, где должен был находиться
вожделенный рай.
А еще через некоторое время божество и рай, снова усевшись в вагон
второго класса, уехали по другой дороге. И Хем осталась одна, по горло в
грязи.
III
Я напомнил лишь об одном эпизоде из прежней жизни Мохитмохона. Чтобы не
повторяться, не стану рассказывать о других.
Сейчас нет никакой нужды перетряхивать все эти старые истории. Ведь вряд
ли есть на свете человек, который помнит прежнего Бинодчондро. А теперешнее
поведение Мохита безупречно: он ежедневно совершает религиозные обряды и
постоянно изучает шастры, он учит йоге своих детей и строго следит за
женщинами, запертыми во внутренних покоях, куда нет доступа даже солнцу,
луне и ветру. Когда-то Мохит провинился перед несколькими женщинами, и
поэтому теперь он сурово наказывает их за малейшие проступки по отношению к
обществу.
Через несколько дней после вынесения смертного приговора Кхироде судья,
большой любитель поесть, отправился за овощами на тюремный огород. Кроме
того, ему хотелось узнать, испытывает ли узница угрызения совести,
вспоминая грехи, совершенные ею за свою преступную жизнь.
Мохит вошел в женское отделение тюрьмы и еще издали услышал шум и крики.
Войдя в камеру, он увидел, что Кхирода переругивается с надзирательницей.
Судья усмехнулся: "Ну и характер у этих женщин! Даже перед лицом смерти не
упустят возможности поскандалить. Они и в царстве Ямы, наверно, будут
браниться с его служителями".
Мохит подумал, что соответствующими наставлениями и увещеваниями
следовало бы вызвать у осужденной раскаяние. Но когда он подошел с этой
благородной целью к Кхироде, она умоляюще сложила руки и жалобно сказала:
- О господин, прошу тебя, скажи ей, пусть вернут мне кольцо!
Надзирательница объяснила, что кольцо было спрятано в волосах Кхироды,
она случайно его заметила и отобрала.
Мохит еще раз мысленно усмехнулся.
"Ей завтра идти на виселицу, а она все еще думает о каких-то кольцах.
Видно, для женщин нет ничего дороже побрякушек!"
- А ну, покажи, что там за кольцо,- приказал он надзирательнице.
На одной стороне кольца была миниатюра на слоновой кости - портрет юноши
с бородкой и усами. На другой стороне на золоте было выгравировано
"Бинодчондро".
Судья вздрогнул, словно коснулся раскаленного угля.
Оторвав взгляд от кольца, он внимательно посмотрел на Кхироду. Мохит
вспомнил нежное, влюбленное и стыдливое личико, залитое слезами, которое он
видел двадцать четыре года назад. Да, несомненно, лицо было то же самое!
Судья Мохитмохон еще раз взглянул на кольцо, и, когда потом он медленно
поднял голову, падшая женщина, озаренная отблеском маленького кольца,
засияла перед ним, как золотое изваяние богини.
1894
Перевод с бенгальского А. Гнатюка-Данильчука
I
Человек, у которого после долгих скитаний Кхирода нашла убежище, бросил
ее, как негодную тряпку.
Мысль о том, что ей снова придется ради куска хлеба и крова над головой
искать нового покровителя, вызвала у Кхироды глубокое отвращение. Она была
уже немолода. С уходом молодости в жизни наступает прекрасная пора,
подобная солнечной осени,- спокойная и глубокая. В эту пору созревает нива
жизни и поспевают плоды. Весеннее сумасбродство юности становится тогда
неуместным. Мы словно завершаем создание своего земного дома. В эту пору
все пережитое - хорошее и плохое, радостное и горестное - ведет к зрелости.
Мы отрешаемся от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний и
устраиваем жизнь так, как это позволяют наши ограниченные возможности.
Сказка новой любви уже не в состоянии увлечь нас, и мы все больше ценим
старые привязанности. Свежесть юности к тому времени уже блекнет, а
нестареющая душа человека после долгой совместной жизни все яснее
проступает в выражении лица и глаз. Голос, улыбка, взгляд становятся теперь
совсем другими и гармонируют с внутренним миром человека. Мы расстаемся
с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас,
прощаем тем, кто обманул. И тогда мы отдаем наше сердце тому, кто находится
рядом, кто полюбил нас, кто остался верным после всех жизненных бурь и
горьких разлук, мы ощущаем тихую радость и покой, когда остаемся в милом
кругу давно испытанных, верных друзей. И горе тем, кто вынужден в эти
мягкие сумерки жизни метаться в тщетных поисках новых привязанностей, у
кого не приготовлено ложе для отдыха, для кого не зажжен свет, когда
вечером он возвращается домой.
Когда Кхирода, проснувшись утром, обнаружила, что ее любовник сбежал,
прихватив заодно все ее украшения и деньги, и что теперь ей нечем уплатить
за квартиру и не на что купить молока для трехлетнего сына; когда она
подумала, что ей уже тридцать восемь, что у нее нет на свете ни одной
близкой души и она не может даже умереть в своем доме; когда она
представила себе, что сегодня снова придется, вытерев слезы, накрасить
ресницы, губы и щеки и, всячески скрывая свой возраст, весело улыбаться, с
бесконечным терпением сплетая сети для ловли мужских сердец,- она заперла
двери и, рухнув на землю, забилась головой о пол.
Весь день она ничего не ела и лежала как мертвая. Наступил вечер. В
комнате стало темно. Случайно забрел к ней один из ее прежних любовников.
- Кхиро! - позвал он.- Открой мне, Кхиро!
Женщина распахнула дверь и, рыча, как тигрица, выскочила на улицу с
метлой в руках. Жаждавший развлечений юнец поспешил ретироваться.
Но шум разбудил мальчика, который, проплакав весь день от голода,
забрался под топчан и там уснул.
- Мама! - закричал он пронзительно.- Ма, ма! Кхирода схватила горько
плачущего ребенка, крепко прижала его к груди, выбежала на улицу и
бросилась в колодец.
На шум сбежались соседи с фонарями. Кхироду и ребенка быстро вытащили.
Мать была без сознания, но мальчик умер.
В больнице Кхироду вылечили. А когда она вышла оттуда, судья привлек ее к
ответственности за убийство ребенка.
II
Судья Мохитмохон Дотто был видным правительственным чиновником. Он вел
судебное разбирательство по всей строгости закона, и Кхироду приговорили к
повешению.
Напрасно адвокаты говорили о горестном положении несчастной и пытались ее
спасти,- они ничего не добились. Судья не нашел никаких оснований для
снисхождения.
На это у судьи были свои причины. Он хоть и называл индусских женщин
богинями, но в душе не доверял им. Судья полагал, что все они склонны к
нарушению семейных уз.
Стоит только ослабить за ними надзор - и в обществе не останется ни одной
порядочной женщины.
Такое убеждение сложилось у судьи не случайно. Чтобы понять, почему это
произошло, нам придется вспомнить некоторые события его юности.
Мохитмохон Дотто, студент второго курса колледжа, был в то время совсем
не таким, как сейчас. Теперь на темени у него сверкает плешь, а затылок
украшает тика. Острая бритва каждое утро уничтожает всякие следы
растительности на лице. А тогда... Золотые очки, бородка, усы и европейская
прическа делали его похожим на бога Картикею в иллюстрированных изданиях
XIX века. Он тщательно следил за своей внешностью, не питал отвращения ни к
вину, ни к мясу и обладал еще кое-какими слабостями.
Неподалеку от его дома жило семейство, в котором томилась дочь-вдова по
имени Хемшоши, совсем молоденькая, лет четырнадцати - пятнадцати.
Синеющие, покрытые лесом берега кажутся с моря сказочными и прекрасными.
Вдовство вынудило Хемшоши держаться вдали от реального мира, потому он
казался ей дворцом на далеком берегу, полным заманчивых тайн и веселья. Она
не знала, что механизм этого мира весьма сложен, что счастье и удача в нем
переплетены с горечью и отчаяньем, сомнениями и опасностями. Жизнь
представлялась ей легкой, как прозрачный поток, а дороги мира - широкими и
прямыми. Ей казалось, будто счастье обитает где-то там, за окнами, а здесь,
в ее нежном и пылком сердце, теснятся одни лишь неудовлетворенные желания.
Свежий ветерок юности веял тогда в просторах ее души и наполнял всю
вселенную переливами весенней радуги. В биении ее сердца отражалась лазурь
небес, и мир раскрывался в благоухании ее души, как нежные лепестки
красного лотоса.
У нее были отец, мать и два младших брата. Братья, позавтракав, уходили в
школу, потом возвращались, обедали и снова уходили в вечерние классы
повторять уроки.
Отец на свое скромное жалованье не мог взять для них репетитора.
В свободное время Хем любила сидеть в одиночестве в своей комнатке. Она
жадно разглядывала прохожих, сновавших по тротуару, прислушивалась к
звонким голосам уличных торговцев, и ей казалось, что все люди счастливы.
Она думала, что нищие - это просто вольные птицы, а уличные торговцы - лишь
актеры, мелькающие на радостной сцене жизни, и им не нужно в поте лица
зарабатывать себе на пропитание.
По нескольку раз в день она видела, как под окном проходил, высокомерно
выпятив грудь, одетый с иголочки Мохит. Ей он казался похожим на великого
Индру, самым счастливым и самым лучшим из всех мужчин. Она была уверена,
что этот гордый, прекрасно одетый юноша обладает всем и на все имеет право.
Мысленно она обожествляла Мохита, украшая его всевозможными добродетелями,
и забавлялась этим, как маленькая девочка, играющая в куклы.
Как-то вечером Хем увидела, что окна в доме Мохита ярко освещены. Оттуда
доносился звон браслетов танцовщиц и голоса певиц. Всю ночь она не спала,
глядя жадными глазами на движущиеся тени в доме напротив, и сердце ее ныло
и трепетало в груди, как птица в клетке.
Она не осуждала свое божество. Нет, как бабочки летят на огонь, принимая
его за свет звезд, так и Хем принимала ярко освещенные окна квартиры Мохита,
откуда доносились зовущая к наслаждениям музыка и пение, за райскую
обитель. Бодрствуя в ночной темноте, она создавала из света и теней, музыки
и собственных желаний и грез какое-то волшебное царство. На трон она
возвела своего кумира и взирала на него с изумлением и восторгом. В своем
безмолвном одиноком жилище она сжигала иа углях своих желаний, словно на
жертвенном огне, жизнь и молодость, настоящее и грядущее, счастье и горе.
Поклоняясь своему божеству, она не знала, что в особняке напротив, среди
вихря развлечений и веселья, царят безмерная усталость, пресыщенность,
нечистые желания и губительный порок.
Юная вдова не знала, что в эти бессонные, залитые огнями ночи в роскошном
особняке ведется гнусная игра и звучит жестокий лицемерный смех.
Хем могла бы всю жизнь провести в одиночестве у окна, мечтая об этом
иллюзорном царстве и своем божестве. Но, к несчастью, божество
смилостивилось, и небо стало снижаться. Соприкоснувшись с землей, небо
исчезло; но с ним погибла и та, которая так долго создавала его в своих
мечтах.
Я не вижу необходимости подробно рассказывать о том, как жадный взор
Мохита приметил эту мечтательную девочку у окна, как он слал ей письма с
фальшивой подписью Бинодчондро, как получил наконец робкое и взволнованное
ответное послание, полное взбудораженных чувств и орфографических ошибок, и
какая вслед за этим поднялась буря внутренней борьбы: восхищения и
застенчивости, надежд и опасений, сомнений и страха. Весь мир закружился
вокруг Хемшоши, опьяненной губительным счастьем. Он кружился вокруг нее все
быстрее и быстрее, пока не превратился в какую-то бесплотную тень, и в
конце концов, оторвавшись от вертящегося колеса жизни, молодая женщина
оказалась отброшенной далеко в сторону.
Однажды глубокой ночью, оставив отца, мать и братьев, Хемшоши вместе с
Мохитом, назвавшим себя Бинодчондро, села в экипаж. Когда идол из глины,
соломы и мишуры предстал перед нею во плоти, Хемшоши готова была
провалиться сквозь землю от стыда и угрызений совести. Не успел экипаж
тронуться, как Хем со слезами обняла ноги Мохита и стала упрашивать:
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит зажал ей рот, и экипаж помчался.
Словно перед глазами утопающего, проносились перед Хемшоши во мраке
закрытого экипажа картины ее жизни: вот отец по утрам дожидается ее к
завтраку; вот вернулся из школы ее младший брат, она кормит его, а он
доволен и смеется; вот утром они с матерью готовят бетель, а когда
наступает вечер, мать причесывает ее. Она так ярко представляла себе все
уголки своего дома, все свои маленькие повседневные дела! Ее тихая,
уединенная жизнь в скромной семье теперь казалась ей раем... Приготовлять
бетель, причесываться, обмахивать отца веером во время еды, выдергивать у
него седые волосы, когда он отдыхает после обеда в свободные от работы дни,
- даже это, даже шалости братьев - все казалось ей таким мирным, таким
полным и теперь - увы! - таким далеким счастьем.
Как могла она не понять, что иного счастья и искать было нечего!
Она подумала о том, что теперь во всех домах порядочные девушки уже спят.
Почему она раньше даже не подозревала, какое это блаженство - спать
спокойно на своей постели, в своей комнате!
Завтра с утра все женщины без помех займутся своим обычным делом. А чем
кончится эта бессонная ночь для Хем, убежавшей из дома?
Когда наступит безрадостное утро и веселые, мирные лучи солнца заиграют
бликами на стенах домика на углу в переулке, все будет внезапно открыто.
Какой позор! Сколько проклятий обрушится тогда на нее, сколько будет
пролито слез!
Сердце Хем разрывалось от боли. Рыдая, она стала умолять Мохита:
- Сейчас ночь! Мама и братья еще не проснулись! Отвези меня обратно!
Но божество ни о чем не желало слышать. Оно усадило ее в вагон второго
класса и под перестук колес увезло туда, где должен был находиться
вожделенный рай.
А еще через некоторое время божество и рай, снова усевшись в вагон
второго класса, уехали по другой дороге. И Хем осталась одна, по горло в
грязи.
III
Я напомнил лишь об одном эпизоде из прежней жизни Мохитмохона. Чтобы не
повторяться, не стану рассказывать о других.
Сейчас нет никакой нужды перетряхивать все эти старые истории. Ведь вряд
ли есть на свете человек, который помнит прежнего Бинодчондро. А теперешнее
поведение Мохита безупречно: он ежедневно совершает религиозные обряды и
постоянно изучает шастры, он учит йоге своих детей и строго следит за
женщинами, запертыми во внутренних покоях, куда нет доступа даже солнцу,
луне и ветру. Когда-то Мохит провинился перед несколькими женщинами, и
поэтому теперь он сурово наказывает их за малейшие проступки по отношению к
обществу.
Через несколько дней после вынесения смертного приговора Кхироде судья,
большой любитель поесть, отправился за овощами на тюремный огород. Кроме
того, ему хотелось узнать, испытывает ли узница угрызения совести,
вспоминая грехи, совершенные ею за свою преступную жизнь.
Мохит вошел в женское отделение тюрьмы и еще издали услышал шум и крики.
Войдя в камеру, он увидел, что Кхирода переругивается с надзирательницей.
Судья усмехнулся: "Ну и характер у этих женщин! Даже перед лицом смерти не
упустят возможности поскандалить. Они и в царстве Ямы, наверно, будут
браниться с его служителями".
Мохит подумал, что соответствующими наставлениями и увещеваниями
следовало бы вызвать у осужденной раскаяние. Но когда он подошел с этой
благородной целью к Кхироде, она умоляюще сложила руки и жалобно сказала:
- О господин, прошу тебя, скажи ей, пусть вернут мне кольцо!
Надзирательница объяснила, что кольцо было спрятано в волосах Кхироды,
она случайно его заметила и отобрала.
Мохит еще раз мысленно усмехнулся.
"Ей завтра идти на виселицу, а она все еще думает о каких-то кольцах.
Видно, для женщин нет ничего дороже побрякушек!"
- А ну, покажи, что там за кольцо,- приказал он надзирательнице.
На одной стороне кольца была миниатюра на слоновой кости - портрет юноши
с бородкой и усами. На другой стороне на золоте было выгравировано
"Бинодчондро".
Судья вздрогнул, словно коснулся раскаленного угля.
Оторвав взгляд от кольца, он внимательно посмотрел на Кхироду. Мохит
вспомнил нежное, влюбленное и стыдливое личико, залитое слезами, которое он
видел двадцать четыре года назад. Да, несомненно, лицо было то же самое!
Судья Мохитмохон еще раз взглянул на кольцо, и, когда потом он медленно
поднял голову, падшая женщина, озаренная отблеском маленького кольца,
засияла перед ним, как золотое изваяние богини.
1894
попробовал просто. действительно копируецца элементарно. щас исчо попробую...
СУДЬЯ
Перевод с бенгальского А. Гнатюка-Данильчука
I
Человек, у которого после долгих скитаний Кхирода нашла убежище, бросил
ее, как негодную тряпку.
Мысль о том, что ей снова придется ради куска хлеба и крова над головой
искать нового покровителя, вызвала у Кхироды глубокое отвращение. Она была
уже немолода. С уходом молодости в жизни наступает прекрасная пора,
подобная солнечной осени,- спокойная и глубокая. В эту пору созревает нива
жизни и поспевают плоды. Весеннее сумасбродство юности становится тогда
неуместным. Мы словно завершаем создание своего земного дома. В эту пору
все пережитое - хорошее и плохое, радостное и горестное - ведет к зрелости.
Мы отрешаемся от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний и
устраиваем жизнь так, как это позволяют наши ограниченные возможности.
Сказка новой любви уже не в состоянии увлечь нас, и мы все больше ценим
старые привязанности. Свежесть юности к тому времени уже блекнет, а
нестареющая душа человека после долгой совместной жизни все яснее
проступает в выражении лица и глаз. Голос, улыбка, взгляд становятся теперь
совсем другими и гармонируют с внутренним миром человека. Мы расстаемся
с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас,
прощаем тем, кто обманул. И тогда мы отдаем наше сердце тому, кто находится
рядом, кто полюбил нас, кто остался верным после всех жизненных бурь и
горьких разлук, мы ощущаем тихую радость и покой, когда остаемся в милом
кругу давно испытанных, верных друзей. И горе тем, кто вынужден в эти
мягкие сумерки жизни метаться в тщетных поисках новых привязанностей, у
кого не приготовлено ложе для отдыха, для кого не зажжен свет, когда
вечером он возвращается домой.
Когда Кхирода, проснувшись утром, обнаружила, что ее любовник сбежал,
прихватив заодно все ее украшения и деньги, и что теперь ей нечем уплатить
за квартиру и не на что купить молока для трехлетнего сына; когда она
подумала, что ей уже тридцать восемь, что у нее нет на свете ни одной
близкой души и она не может даже умереть в своем доме; когда она
представила себе, что сегодня снова придется, вытерев слезы, накрасить
ресницы, губы и щеки и, всячески скрывая свой возраст, весело улыбаться, с
бесконечным терпением сплетая сети для ловли мужских сердец,- она заперла
двери и, рухнув на землю, забилась головой о пол.
Весь день она ничего не ела и лежала как мертвая. Наступил вечер. В
комнате стало темно. Случайно забрел к ней один из ее прежних любовников.
- Кхиро! - позвал он.- Открой мне, Кхиро!
Женщина распахнула дверь и, рыча, как тигрица, выскочила на улицу с
метлой в руках. Жаждавший развлечений юнец поспешил ретироваться.
Но шум разбудил мальчика, который, проплакав весь день от голода,
забрался под топчан и там уснул.
- Мама! - закричал он пронзительно.- Ма, ма! Кхирода схватила горько
плачущего ребенка, крепко прижала его к груди, выбежала на улицу и
бросилась в колодец.
На шум сбежались соседи с фонарями. Кхироду и ребенка быстро вытащили.
Мать была без сознания, но мальчик умер.
В больнице Кхироду вылечили. А когда она вышла оттуда, судья привлек ее к
ответственности за убийство ребенка.
II
Судья Мохитмохон Дотто был видным правительственным чиновником. Он вел
судебное разбирательство по всей строгости закона, и Кхироду приговорили к
повешению.
Напрасно адвокаты говорили о горестном положении несчастной и пытались ее
спасти,- они ничего не добились. Судья не нашел никаких оснований для
снисхождения.
На это у судьи были свои причины. Он хоть и называл индусских женщин
богинями, но в душе не доверял им. Судья полагал, что все они склонны к
нарушению семейных уз.
Стоит только ослабить за ними надзор - и в обществе не останется ни одной
порядочной женщины.
Такое убеждение сложилось у судьи не случайно. Чтобы понять, почему это
произошло, нам придется вспомнить некоторые события его юности.
Мохитмохон Дотто, студент второго курса колледжа, был в то время совсем
не таким, как сейчас. Теперь на темени у него сверкает плешь, а затылок
украшает тика. Острая бритва каждое утро уничтожает всякие следы
растительности на лице. А тогда... Золотые очки, бородка, усы и европейская
прическа делали его похожим на бога Картикею в иллюстрированных изданиях
XIX века. Он тщательно следил за своей внешностью, не питал отвращения ни к
вину, ни к мясу и обладал еще кое-какими слабостями.
Неподалеку от его дома жило семейство, в котором томилась дочь-вдова по
имени Хемшоши, совсем молоденькая, лет четырнадцати - пятнадцати.
Синеющие, покрытые лесом берега кажутся с моря сказочными и прекрасными.
Вдовство вынудило Хемшоши держаться вдали от реального мира, потому он
казался ей дворцом на далеком берегу, полным заманчивых тайн и веселья. Она
не знала, что механизм этого мира весьма сложен, что счастье и удача в нем
переплетены с горечью и отчаяньем, сомнениями и опасностями. Жизнь
представлялась ей легкой, как прозрачный поток, а дороги мира - широкими и
прямыми. Ей казалось, будто счастье обитает где-то там, за окнами, а здесь,
в ее нежном и пылком сердце, теснятся одни лишь неудовлетворенные желания.
Свежий ветерок юности веял тогда в просторах ее души и наполнял всю
вселенную переливами весенней радуги. В биении ее сердца отражалась лазурь
небес, и мир раскрывался в благоухании ее души, как нежные лепестки
красного лотоса.
У нее были отец, мать и два младших брата. Братья, позавтракав, уходили в
школу, потом возвращались, обедали и снова уходили в вечерние классы
повторять уроки.
Отец на свое скромное жалованье не мог взять для них репетитора.
В свободное время Хем любила сидеть в одиночестве в своей комнатке. Она
жадно разглядывала прохожих, сновавших по тротуару, прислушивалась к
звонким голосам уличных торговцев, и ей казалось, что все люди счастливы.
Она думала, что нищие - это просто вольные птицы, а уличные торговцы - лишь
актеры, мелькающие на радостной сцене жизни, и им не нужно в поте лица
зарабатывать себе на пропитание.
По нескольку раз в день она видела, как под окном проходил, высокомерно
выпятив грудь, одетый с иголочки Мохит. Ей он казался похожим на великого
Индру, самым счастливым и самым лучшим из всех мужчин. Она была уверена,
что этот гордый, прекрасно одетый юноша обладает всем и на все имеет право.
Мысленно она обожествляла Мохита, украшая его всевозможными добродетелями,
и забавлялась этим, как маленькая девочка, играющая в куклы.
Как-то вечером Хем увидела, что окна в доме Мохита ярко освещены. Оттуда
доносился звон браслетов танцовщиц и голоса певиц. Всю ночь она не спала,
глядя жадными глазами на движущиеся тени в доме напротив, и сердце ее ныло
и трепетало в груди, как птица в клетке.
Она не осуждала свое божество. Нет, как бабочки летят на огонь, принимая
его за свет звезд, так и Хем принимала ярко освещенные окна квартиры Мохита,
откуда доносились зовущая к наслаждениям музыка и пение, за райскую
обитель. Бодрствуя в ночной темноте, она создавала из света и теней, музыки
и собственных желаний и грез какое-то волшебное царство. На трон она
возвела своего кумира и взирала на него с изумлением и восторгом. В своем
безмолвном одиноком жилище она сжигала иа углях своих желаний, словно на
жертвенном огне, жизнь и молодость, настоящее и грядущее, счастье и горе.
Поклоняясь своему божеству, она не знала, что в особняке напротив, среди
вихря развлечений и веселья, царят безмерная усталость, пресыщенность,
нечистые желания и губительный порок.
Юная вдова не знала, что в эти бессонные, залитые огнями ночи в роскошном
особняке ведется гнусная игра и звучит жестокий лицемерный смех.
Хем могла бы всю жизнь провести в одиночестве у окна, мечтая об этом
иллюзорном царстве и своем божестве. Но, к несчастью, божество
смилостивилось, и небо стало снижаться. Соприкоснувшись с землей, небо
исчезло; но с ним погибла и та, которая так долго создавала его в своих
мечтах.
Я не вижу необходимости подробно рассказывать о том, как жадный взор
Мохита приметил эту мечтательную девочку у окна, как он слал ей письма с
фальшивой подписью Бинодчондро, как получил наконец робкое и взволнованное
ответное послание, полное взбудораженных чувств и орфографических ошибок, и
какая вслед за этим поднялась буря внутренней борьбы: восхищения и
застенчивости, надежд и опасений, сомнений и страха. Весь мир закружился
вокруг Хемшоши, опьяненной губительным счастьем. Он кружился вокруг нее все
быстрее и быстрее, пока не превратился в какую-то бесплотную тень, и в
конце концов, оторвавшись от вертящегося колеса жизни, молодая женщина
оказалась отброшенной далеко в сторону.
Однажды глубокой ночью, оставив отца, мать и братьев, Хемшоши вместе с
Мохитом, назвавшим себя Бинодчондро, села в экипаж. Когда идол из глины,
соломы и мишуры предстал перед нею во плоти, Хемшоши готова была
провалиться сквозь землю от стыда и угрызений совести. Не успел экипаж
тронуться, как Хем со слезами обняла ноги Мохита и стала упрашивать:
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит зажал ей рот, и экипаж помчался.
Словно перед глазами утопающего, проносились перед Хемшоши во мраке
закрытого экипажа картины ее жизни: вот отец по утрам дожидается ее к
завтраку; вот вернулся из школы ее младший брат, она кормит его, а он
доволен и смеется; вот утром они с матерью готовят бетель, а когда
наступает вечер, мать причесывает ее. Она так ярко представляла себе все
уголки своего дома, все свои маленькие повседневные дела! Ее тихая,
уединенная жизнь в скромной семье теперь казалась ей раем... Приготовлять
бетель, причесываться, обмахивать отца веером во время еды, выдергивать у
него седые волосы, когда он отдыхает после обеда в свободные от работы дни,
- даже это, даже шалости братьев - все казалось ей таким мирным, таким
полным и теперь - увы! - таким далеким счастьем.
Как могла она не понять, что иного счастья и искать было нечего!
Она подумала о том, что теперь во всех домах порядочные девушки уже спят.
Почему она раньше даже не подозревала, какое это блаженство - спать
спокойно на своей постели, в своей комнате!
Завтра с утра все женщины без помех займутся своим обычным делом. А чем
кончится эта бессонная ночь для Хем, убежавшей из дома?
Когда наступит безрадостное утро и веселые, мирные лучи солнца заиграют
бликами на стенах домика на углу в переулке, все будет внезапно открыто.
Какой позор! Сколько проклятий обрушится тогда на нее, сколько будет
пролито слез!
Сердце Хем разрывалось от боли. Рыдая, она стала умолять Мохита:
- Сейчас ночь! Мама и братья еще не проснулись! Отвези меня обратно!
Но божество ни о чем не желало слышать. Оно усадило ее в вагон второго
класса и под перестук колес увезло туда, где должен был находиться
вожделенный рай.
А еще через некоторое время божество и рай, снова усевшись в вагон
второго класса, уехали по другой дороге. И Хем осталась одна, по горло в
грязи.
III
Я напомнил лишь об одном эпизоде из прежней жизни Мохитмохона. Чтобы не
повторяться, не стану рассказывать о других.
Сейчас нет никакой нужды перетряхивать все эти старые истории. Ведь вряд
ли есть на свете человек, который помнит прежнего Бинодчондро. А теперешнее
поведение Мохита безупречно: он ежедневно совершает религиозные обряды и
постоянно изучает шастры, он учит йоге своих детей и строго следит за
женщинами, запертыми во внутренних покоях, куда нет доступа даже солнцу,
луне и ветру. Когда-то Мохит провинился перед несколькими женщинами, и
поэтому теперь он сурово наказывает их за малейшие проступки по отношению к
обществу.
Через несколько дней после вынесения смертного приговора Кхироде судья,
большой любитель поесть, отправился за овощами на тюремный огород. Кроме
того, ему хотелось узнать, испытывает ли узница угрызения совести,
вспоминая грехи, совершенные ею за свою преступную жизнь.
Мохит вошел в женское отделение тюрьмы и еще издали услышал шум и крики.
Войдя в камеру, он увидел, что Кхирода переругивается с надзирательницей.
Судья усмехнулся: "Ну и характер у этих женщин! Даже перед лицом смерти не
упустят возможности поскандалить. Они и в царстве Ямы, наверно, будут
браниться с его служителями".
Мохит подумал, что соответствующими наставлениями и увещеваниями
следовало бы вызвать у осужденной раскаяние. Но когда он подошел с этой
благородной целью к Кхироде, она умоляюще сложила руки и жалобно сказала:
- О господин, прошу тебя, скажи ей, пусть вернут мне кольцо!
Надзирательница объяснила, что кольцо было спрятано в волосах Кхироды,
она случайно его заметила и отобрала.
Мохит еще раз мысленно усмехнулся.
"Ей завтра идти на виселицу, а она все еще думает о каких-то кольцах.
Видно, для женщин нет ничего дороже побрякушек!"
- А ну, покажи, что там за кольцо,- приказал он надзирательнице.
На одной стороне кольца была миниатюра на слоновой кости - портрет юноши
с бородкой и усами. На другой стороне на золоте было выгравировано
"Бинодчондро".
Судья вздрогнул, словно коснулся раскаленного угля.
Оторвав взгляд от кольца, он внимательно посмотрел на Кхироду. Мохит
вспомнил нежное, влюбленное и стыдливое личико, залитое слезами, которое он
видел двадцать четыре года назад. Да, несомненно, лицо было то же самое!
Судья Мохитмохон еще раз взглянул на кольцо, и, когда потом он медленно
поднял голову, падшая женщина, озаренная отблеском маленького кольца,
засияла перед ним, как золотое изваяние богини.
1894
тоже получилось!
СУДЬЯ
Перевод с бенгальского А. Гнатюка-Данильчука
I
Человек, у которого после долгих скитаний Кхирода нашла убежище, бросил
ее, как негодную тряпку.
Мысль о том, что ей снова придется ради куска хлеба и крова над головой
искать нового покровителя, вызвала у Кхироды глубокое отвращение. Она была
уже немолода. С уходом молодости в жизни наступает прекрасная пора,
подобная солнечной осени,- спокойная и глубокая. В эту пору созревает нива
жизни и поспевают плоды. Весеннее сумасбродство юности становится тогда
неуместным. Мы словно завершаем создание своего земного дома. В эту пору
все пережитое - хорошее и плохое, радостное и горестное - ведет к зрелости.
Мы отрешаемся от заблуждений волшебного мира грез, от несбыточных желаний и
устраиваем жизнь так, как это позволяют наши ограниченные возможности.
Сказка новой любви уже не в состоянии увлечь нас, и мы все больше ценим
старые привязанности. Свежесть юности к тому времени уже блекнет, а
нестареющая душа человека после долгой совместной жизни все яснее
проступает в выражении лица и глаз. Голос, улыбка, взгляд становятся теперь
совсем другими и гармонируют с внутренним миром человека. Мы расстаемся
с неосуществленными надеждами, перестаем горевать о тех, кто покинул нас,
прощаем тем, кто обманул. И тогда мы отдаем наше сердце тому, кто находится
рядом, кто полюбил нас, кто остался верным после всех жизненных бурь и
горьких разлук, мы ощущаем тихую радость и покой, когда остаемся в милом
кругу давно испытанных, верных друзей. И горе тем, кто вынужден в эти
мягкие сумерки жизни метаться в тщетных поисках новых привязанностей, у
кого не приготовлено ложе для отдыха, для кого не зажжен свет, когда
вечером он возвращается домой.
Когда Кхирода, проснувшись утром, обнаружила, что ее любовник сбежал,
прихватив заодно все ее украшения и деньги, и что теперь ей нечем уплатить
за квартиру и не на что купить молока для трехлетнего сына; когда она
подумала, что ей уже тридцать восемь, что у нее нет на свете ни одной
близкой души и она не может даже умереть в своем доме; когда она
представила себе, что сегодня снова придется, вытерев слезы, накрасить
ресницы, губы и щеки и, всячески скрывая свой возраст, весело улыбаться, с
бесконечным терпением сплетая сети для ловли мужских сердец,- она заперла
двери и, рухнув на землю, забилась головой о пол.
Весь день она ничего не ела и лежала как мертвая. Наступил вечер. В
комнате стало темно. Случайно забрел к ней один из ее прежних любовников.
- Кхиро! - позвал он.- Открой мне, Кхиро!
Женщина распахнула дверь и, рыча, как тигрица, выскочила на улицу с
метлой в руках. Жаждавший развлечений юнец поспешил ретироваться.
Но шум разбудил мальчика, который, проплакав весь день от голода,
забрался под топчан и там уснул.
- Мама! - закричал он пронзительно.- Ма, ма! Кхирода схватила горько
плачущего ребенка, крепко прижала его к груди, выбежала на улицу и
бросилась в колодец.
На шум сбежались соседи с фонарями. Кхироду и ребенка быстро вытащили.
Мать была без сознания, но мальчик умер.
В больнице Кхироду вылечили. А когда она вышла оттуда, судья привлек ее к
ответственности за убийство ребенка.
II
Судья Мохитмохон Дотто был видным правительственным чиновником. Он вел
судебное разбирательство по всей строгости закона, и Кхироду приговорили к
повешению.
Напрасно адвокаты говорили о горестном положении несчастной и пытались ее
спасти,- они ничего не добились. Судья не нашел никаких оснований для
снисхождения.
На это у судьи были свои причины. Он хоть и называл индусских женщин
богинями, но в душе не доверял им. Судья полагал, что все они склонны к
нарушению семейных уз.
Стоит только ослабить за ними надзор - и в обществе не останется ни одной
порядочной женщины.
Такое убеждение сложилось у судьи не случайно. Чтобы понять, почему это
произошло, нам придется вспомнить некоторые события его юности.
Мохитмохон Дотто, студент второго курса колледжа, был в то время совсем
не таким, как сейчас. Теперь на темени у него сверкает плешь, а затылок
украшает тика. Острая бритва каждое утро уничтожает всякие следы
растительности на лице. А тогда... Золотые очки, бородка, усы и европейская
прическа делали его похожим на бога Картикею в иллюстрированных изданиях
XIX века. Он тщательно следил за своей внешностью, не питал отвращения ни к
вину, ни к мясу и обладал еще кое-какими слабостями.
Неподалеку от его дома жило семейство, в котором томилась дочь-вдова по
имени Хемшоши, совсем молоденькая, лет четырнадцати - пятнадцати.
Синеющие, покрытые лесом берега кажутся с моря сказочными и прекрасными.
Вдовство вынудило Хемшоши держаться вдали от реального мира, потому он
казался ей дворцом на далеком берегу, полным заманчивых тайн и веселья. Она
не знала, что механизм этого мира весьма сложен, что счастье и удача в нем
переплетены с горечью и отчаяньем, сомнениями и опасностями. Жизнь
представлялась ей легкой, как прозрачный поток, а дороги мира - широкими и
прямыми. Ей казалось, будто счастье обитает где-то там, за окнами, а здесь,
в ее нежном и пылком сердце, теснятся одни лишь неудовлетворенные желания.
Свежий ветерок юности веял тогда в просторах ее души и наполнял всю
вселенную переливами весенней радуги. В биении ее сердца отражалась лазурь
небес, и мир раскрывался в благоухании ее души, как нежные лепестки
красного лотоса.
У нее были отец, мать и два младших брата. Братья, позавтракав, уходили в
школу, потом возвращались, обедали и снова уходили в вечерние классы
повторять уроки.
Отец на свое скромное жалованье не мог взять для них репетитора.
В свободное время Хем любила сидеть в одиночестве в своей комнатке. Она
жадно разглядывала прохожих, сновавших по тротуару, прислушивалась к
звонким голосам уличных торговцев, и ей казалось, что все люди счастливы.
Она думала, что нищие - это просто вольные птицы, а уличные торговцы - лишь
актеры, мелькающие на радостной сцене жизни, и им не нужно в поте лица
зарабатывать себе на пропитание.
По нескольку раз в день она видела, как под окном проходил, высокомерно
выпятив грудь, одетый с иголочки Мохит. Ей он казался похожим на великого
Индру, самым счастливым и самым лучшим из всех мужчин. Она была уверена,
что этот гордый, прекрасно одетый юноша обладает всем и на все имеет право.
Мысленно она обожествляла Мохита, украшая его всевозможными добродетелями,
и забавлялась этим, как маленькая девочка, играющая в куклы.
Как-то вечером Хем увидела, что окна в доме Мохита ярко освещены. Оттуда
доносился звон браслетов танцовщиц и голоса певиц. Всю ночь она не спала,
глядя жадными глазами на движущиеся тени в доме напротив, и сердце ее ныло
и трепетало в груди, как птица в клетке.
Она не осуждала свое божество. Нет, как бабочки летят на огонь, принимая
его за свет звезд, так и Хем принимала ярко освещенные окна квартиры Мохита,
откуда доносились зовущая к наслаждениям музыка и пение, за райскую
обитель. Бодрствуя в ночной темноте, она создавала из света и теней, музыки
и собственных желаний и грез какое-то волшебное царство. На трон она
возвела своего кумира и взирала на него с изумлением и восторгом. В своем
безмолвном одиноком жилище она сжигала иа углях своих желаний, словно на
жертвенном огне, жизнь и молодость, настоящее и грядущее, счастье и горе.
Поклоняясь своему божеству, она не знала, что в особняке напротив, среди
вихря развлечений и веселья, царят безмерная усталость, пресыщенность,
нечистые желания и губительный порок.
Юная вдова не знала, что в эти бессонные, залитые огнями ночи в роскошном
особняке ведется гнусная игра и звучит жестокий лицемерный смех.
Хем могла бы всю жизнь провести в одиночестве у окна, мечтая об этом
иллюзорном царстве и своем божестве. Но, к несчастью, божество
смилостивилось, и небо стало снижаться. Соприкоснувшись с землей, небо
исчезло; но с ним погибла и та, которая так долго создавала его в своих
мечтах.
Я не вижу необходимости подробно рассказывать о том, как жадный взор
Мохита приметил эту мечтательную девочку у окна, как он слал ей письма с
фальшивой подписью Бинодчондро, как получил наконец робкое и взволнованное
ответное послание, полное взбудораженных чувств и орфографических ошибок, и
какая вслед за этим поднялась буря внутренней борьбы: восхищения и
застенчивости, надежд и опасений, сомнений и страха. Весь мир закружился
вокруг Хемшоши, опьяненной губительным счастьем. Он кружился вокруг нее все
быстрее и быстрее, пока не превратился в какую-то бесплотную тень, и в
конце концов, оторвавшись от вертящегося колеса жизни, молодая женщина
оказалась отброшенной далеко в сторону.
Однажды глубокой ночью, оставив отца, мать и братьев, Хемшоши вместе с
Мохитом, назвавшим себя Бинодчондро, села в экипаж. Когда идол из глины,
соломы и мишуры предстал перед нею во плоти, Хемшоши готова была
провалиться сквозь землю от стыда и угрызений совести. Не успел экипаж
тронуться, как Хем со слезами обняла ноги Мохита и стала упрашивать:
- Умоляю тебя, оставь меня дома, умоляю!
Тогда встревоженный Мохит зажал ей рот, и экипаж помчался.
Словно перед глазами утопающего, проносились перед Хемшоши во мраке
закрытого экипажа картины ее жизни: вот отец по утрам дожидается ее к
завтраку; вот вернулся из школы ее младший брат, она кормит его, а он
доволен и смеется; вот утром они с матерью готовят бетель, а когда
наступает вечер, мать причесывает ее. Она так ярко представляла себе все
уголки своего дома, все свои маленькие повседневные дела! Ее тихая,
уединенная жизнь в скромной семье теперь казалась ей раем... Приготовлять
бетель, причесываться, обмахивать отца веером во время еды, выдергивать у
него седые волосы, когда он отдыхает после обеда в свободные от работы дни,
- даже это, даже шалости братьев - все казалось ей таким мирным, таким
полным и теперь - увы! - таким далеким счастьем.
Как могла она не понять, что иного счастья и искать было нечего!
Она подумала о том, что теперь во всех домах порядочные девушки уже спят.
Почему она раньше даже не подозревала, какое это блаженство - спать
спокойно на своей постели, в своей комнате!
Завтра с утра все женщины без помех займутся своим обычным делом. А чем
кончится эта бессонная ночь для Хем, убежавшей из дома?
Когда наступит безрадостное утро и веселые, мирные лучи солнца заиграют
бликами на стенах домика на углу в переулке, все будет внезапно открыто.
Какой позор! Сколько проклятий обрушится тогда на нее, сколько будет
пролито слез!
Сердце Хем разрывалось от боли. Рыдая, она стала умолять Мохита:
- Сейчас ночь! Мама и братья еще не проснулись! Отвези меня обратно!
Но божество ни о чем не желало слышать. Оно усадило ее в вагон второго
класса и под перестук колес увезло туда, где должен был находиться
вожделенный рай.
А еще через некоторое время божество и рай, снова усевшись в вагон
второго класса, уехали по другой дороге. И Хем осталась одна, по горло в
грязи.
III
Я напомнил лишь об одном эпизоде из прежней жизни Мохитмохона. Чтобы не
повторяться, не стану рассказывать о других.
Сейчас нет никакой нужды перетряхивать все эти старые истории. Ведь вряд
ли есть на свете человек, который помнит прежнего Бинодчондро. А теперешнее
поведение Мохита безупречно: он ежедневно совершает религиозные обряды и
постоянно изучает шастры, он учит йоге своих детей и строго следит за
женщинами, запертыми во внутренних покоях, куда нет доступа даже солнцу,
луне и ветру. Когда-то Мохит провинился перед несколькими женщинами, и
поэтому теперь он сурово наказывает их за малейшие проступки по отношению к
обществу.
Через несколько дней после вынесения смертного приговора Кхироде судья,
большой любитель поесть, отправился за овощами на тюремный огород. Кроме
того, ему хотелось узнать, испытывает ли узница угрызения совести,
вспоминая грехи, совершенные ею за свою преступную жизнь.
Мохит вошел в женское отделение тюрьмы и еще издали услышал шум и крики.
Войдя в камеру, он увидел, что Кхирода переругивается с надзирательницей.
Судья усмехнулся: "Ну и характер у этих женщин! Даже перед лицом смерти не
упустят возможности поскандалить. Они и в царстве Ямы, наверно, будут
браниться с его служителями".
Мохит подумал, что соответствующими наставлениями и увещеваниями
следовало бы вызвать у осужденной раскаяние. Но когда он подошел с этой
благородной целью к Кхироде, она умоляюще сложила руки и жалобно сказала:
- О господин, прошу тебя, скажи ей, пусть вернут мне кольцо!
Надзирательница объяснила, что кольцо было спрятано в волосах Кхироды,
она случайно его заметила и отобрала.
Мохит еще раз мысленно усмехнулся.
"Ей завтра идти на виселицу, а она все еще думает о каких-то кольцах.
Видно, для женщин нет ничего дороже побрякушек!"
- А ну, покажи, что там за кольцо,- приказал он надзирательнице.
На одной стороне кольца была миниатюра на слоновой кости - портрет юноши
с бородкой и усами. На другой стороне на золоте было выгравировано
"Бинодчондро".
Судья вздрогнул, словно коснулся раскаленного угля.
Оторвав взгляд от кольца, он внимательно посмотрел на Кхироду. Мохит
вспомнил нежное, влюбленное и стыдливое личико, залитое слезами, которое он
видел двадцать четыре года назад. Да, несомненно, лицо было то же самое!
Судья Мохитмохон еще раз взглянул на кольцо, и, когда потом он медленно
поднял голову, падшая женщина, озаренная отблеском маленького кольца,
засияла перед ним, как золотое изваяние богини.
1894
тоже получилось!
Брайн! срочно оттудова вытряхнись! и вправду - пойди по... гостям что-ле!
меня больше напрягают и раздражают не романтики, не идеалисты, а циники, которые при словах "любовь, дружба, счастье, честь, верность" обязательно вворачивают умную насмешку и морщатся, морщатся и кривятся при этих словах.
+ тебе, Лиса. читай еще.
+ тебе, Лиса. читай еще.
увы, увы... но от частого употребления этих слов любвее, дружбее, счастливей, честней и верней не становится. особенно в устах романтика и идеалиста.
мамура: а если эти слова сопровождать искренней идиотической улыбкой - они лучше становяцца? т. е. цыник сетаки хуже идиота?
циник это разочаровавшийся романтик
он кривится не от слов, а от боли, которую ему принесли любовь и дружба
он кривится не от слов, а от боли, которую ему принесли любовь и дружба
кончу. гг)) цынична
Ваш комментарий:
Так далеко забрались, и до сих пор не зарегистрировались!? Вот те на! А ведь многие действия на сайте, в том числе и удовольствие комментировать чужие дневники, могут себе позволить лишь зарегистрированные пользователи! Вот так вот!