"ЕЖЕ" от 6 декабря 2013 г.
Сколько стоит...

Сколько стоит...

C интересом прочёл комменты к свече. Что-то отвечать не хочу. Там слишком много личного.
Хочу сказать другое. Свои посты я ни в коем случае литературой не считаю. Чтобы нормально писать нет ни образования, ни желания. Тут даже школу русскую толком не удалось закончить. Мнимого признания тоже мне не надо, тут бы от реального избавиться.

Есть другое. В жизни было и есть много событий. И часто хочется разобраться, а иногда, пережить эмоции ещё раз, или вообще избавиться от них. Лучше всего это получается, если мысли пригвоздить к бумаге.

Пишу. Графомански. Это помогает переключаться от спеца. Рад, что ни близкие, ни коллеги об этом не подозревают. Мои новеллы, а их около 600, кто-то читает. Мне смешно, но некоторые из них имеют даже какой-то рейтинг.
Вот недавно новелла, которую одна из читательниц отослала на конкурс писателей, неожиданно вышла победительницей. Могу показать. Мне не жалко. Тема там была: дорога домой.

Дорога домой

Он бежал. Просто бежал по лужам разбитой колеи, не замечая противного, моросящего дождя и пронизывающего ветра. Бежал от станции, где полчаса назад спрыгнул с подножки притормозившего почтового поезда. Бежал, а в голове калейдоскопом мелькали события последних трёх дней. Он совершил невозможное. Он бежал из одиночной камеры, где отбывал пожизненное заключение. Он сумел сбежать из неприступного пятого равелина.

Целая серия чудовищно счастливых совпадений помогла ему сделать это: бежать оттуда, откуда еще никто и никогда...

Всё было на его стороне. Это и праздничная ночь, и зазевавшийся охранник, зачем-то зашедший в камеру. И пульт с секретными кодами у охранника в кармане. И еще многое другое. Но это уже не так важно, главное-это свобода. Даже нет, не свобода, а то, что он скоро увидит своих детей и Вареньку. Ещё немного пробежать, завернуть за лесок, потом спуститься вниз, там мосток через ручей, ещё чуть через луг и его дом.

Его конечно обнаружат позже и найдут, но это уже не будет иметь никакого значения. Только бы добежать. Только бы увидеть Вареньку и Кольку с Анечкой. Кольке ведь уже пять. Большой уже. Должен помнить папку. А вот Анечку, ей два, он ещё не видел. Сразу к детям. Нет. Ночь же сейчас. Пусть спят. Просто посмотрит. И погладит. И поцелует, осторожно так, чтоб не разбудить.

Колька. Помнит ведь, как по утрам проскальзывал маленький, тёпленький комочек под одеяло, прижимался и дышал куда-то в шею. А потом дул на ресницы и тёрся носом. А когда открывал глаза, то Колька обнимал его за шею своим ручонками и начинал бесконечную игру в вопросы:
-Это что?
-Это, Колька, кровать.
-Зачем?
-Кровать, чтобы спать.
-Это что?
-Это, Колька, подушка.
-Зачем?
-Чтобы голове было мягко и удобно.
-Это что?
-Это, Колька, окно.
-Зачем?
-Чтобы ночью наблюдать за звёздами.
-Это что?
-Так это ж я, Колька.
-Зачем?
-Наверное я для жизни.
-Зачем?
-Жизнь зачем? Ну ты задал мне вопрос, сын. А жизнь для тебя, Колька.

Кольке он дарил машинки, всякие. Целый гараж, от малюсенькой феррари до солидного самосвала. И подъёмный кран с ящиком деталей, чтоб целый дом можно было построить. А однажды подарил управляемый танк. Голосом. Вот радости-то было и смеху. Они с Варенькой притворно убегали от танка, а командир танка Колька пытался их настигнуть.

А Анечка ведь девочка. А он даже не знает, что надо дарить этим прекрасным существам. Куклы, наверное, наряды для кукол. Посудку всякую. Ну не страшно. У Вареньки спросит.

Боже, о чём это он? Ведь не вернуть уже ничего.

А Варенька проснётся. Вот только бы прикоснуться к горячему телу ненаглядной. Только бы почувствовать, как любимая бессознательно уступает ему. Только бы прижаться щекой к щеке желанной, задохнуться запахом волос, а потом вмять губы своей нежной и загасить стон судорогой мышц. Окаменеть над ней и услышать исход чувства в дрожащем теле родной.

Варенька. У них уже был Колька, а он всё равно стеснялся любить её. Нет, не так. Любил, но никогда не говорил ей об этом. И когда Варенька заглядывала в глаза, то просто молчал с глупой улыбкой. Даже боялся обнять лишний раз. И ещё всегда боялся потерять её. И детей. Очень. Хотя знал, что всё равно будет ни с чем. Как же он боялся сделать больно близким своим людям. И нежные чувства свои всегда держал глубоко спрятанными, чтоб не выплеснулись. Даже боялся быть любимым. Так и жил всё время с оскоминой на сердце.

С Варенькой они долгое время были на Вы. И так получилось, что из всех слов ею сказанных, самое щемящее было Ты. Ты, для тебя, о тебе, с тобой-это звучало, как сказка. Он даже ночами боялся уснуть, просто было страшно: проснётся, а Вареньки нет. Варенька всегда спала, уткнувшись где-то в плечо и сладко касалась кожи губами, а он просто гладил её и сторожил нежность. И боялся всегда утра. Утро для него всегда многоточием. Где-то слышал, что многоточие-это знак вопроса, рассыпавшийся на точки. В конце каждой ночи с Варенькой было утро и всегда знак вопроса. Будет ли новая ночь и когда?

А потом к детям. Нет. Сначала он возьмет ту, с пятью белыми полосками малюсенькую ампулу, что спрятана от всех в двойной дверце серванта, аккуратно обернёт её полоской жевательной резинки и постоянно будет держать во рту.

А своих детей он нежно возьмёт на руки. И тихим, ласковым голосом начнёт рассказывать им увлекательную и волшебную сказку, которую он сочинил для них за эти длинные дни и ночи. Сказка будет добрая-добрая. Про чудесные замки и прекрасных принцесc, про отважных рыцарей и милых фей. В этой сказке даже Баба-яга будет участлива, а все разбойники благородны. Он расскажет про чудесную страну, где все счастливы, потому что в той стране живут только дети и никогда не бывает взрослых. И ещё в той стране все говорят друг другу только правду.

И сказку он будет рассказывать так доступно и внятно, что если не успеет закончить, то чтоб Колька и Анечка сами бы когда-нибудь смогли додумать конец этой волшебной истории. А может ей вообще не надо кончаться?

А потом он ещё успеет посмотреть в глаза Вареньке, и сказать что-то Кольке и Анечке. Но что сказать? Боже, надо же придумать побыстрее. Какие слова?

А когда его отвезут подальше от дома. Ха... Да после мгновений счастья, он никому больше не даст себя унизить. Никто больше не будет властен над ним. Пусть только попробуют. А ничего у них не выйдет. Он раздавит зубами ампулу, и провалится в вечный и счастливый сон.
И с этой мыслью, он уже вроде и не бежит как бы, а с улыбкой засыпает. Но ведь Вареньку же не видел ещё. А Колька с Анечкой? Или видел уже?
...
Зачееем,-вопль светловолосой женщины врача заставил вздрогнуть студента практиканта.
-Зачем? Зачем ты ему дал установку на на дорогу домой и встречу с родными? Обычно мы выводим пожизненно осужденных из депрессии одним сеансом психогипноза, просто имитируя побег. Уже одно ощущение мнимой свободы, дает им радости лет на пять. Вот что ты наделал?
Ведь сейчас, после инъекций, у него же гормональный всплеск наступит. Сердце просто не выдержит испытания приближающимся счастьем.

Он умер.

Интервью давал:

Регтайм