"ЕЖЕ" от 21 августа 2007 г.
Событие, которое меня обрадовало

Событие, которое меня обрадовало

*Ветчина и колокольчики*

Красные затертые скатерти, мутные зеркала в потертых багетах, треуголка за стеклом, гомон туристов и снующие со скоростью F1 официанты. Энергии у этих парней столько, что от них можно заряжать мобильный телефон на расстоянии. Бегут во все стороны, унося куда-то "плато де мэр", десятую за вечер, сороковую "крем-карамель", с подгоревшей корочкой, или двухсотый "ун кафе".

Я зарекался не ходить сюда без тебя, но ноги сами принесли, длинными парижскими улочками. Здесь, в кафе "Прокоп", осталось то, что мы не поделили, наша общая часть нажитого. Я не должен был, я знаю, это место невозможно без тебя, но я уже пришел. Сижу, скрестив под столом ноги в непыльных штиблетах. Почему у нас везде есть пыль, а у них нигде нет? Хоть вообще их не чисти, штиблеты эти. Надо же слово такое, штиблеты...

Последний раз мы заказали здесь на двоих огромную порцию профитролей. Такие шарики из воздушного теста, наполненные мороженым, политые горячим черным шоколадом. Мы ели их ложками из одной тарелки, запивая десертным вуврэ. Сейчас у меня ощущение, что мне вот-вот принесут эту тарелку, но есть профитроли мне придется одному, а это не честно, ведь даже в пионерском лагере все дети друг с другом делятся родительскими конфетами.

За соседним столиком устроился "командировочный", парень, помоложе меня. На полу под столом внушительный кофр, пальто брошено на стул рядом, ослаблен галстук в розовую полоску. Подумалось, что наверное он откуда-нибудь из Лиля, приехал в столицу "вопросы порешать". Вот и мы так, питерские, всё время ездим в столицу решать эти самые вопросы. Решаешь их решаешь, годы идут, а меньше вопросов не становится.

Парень заказал пармскую ветчину с дыней, аналогичную испанскому хамону. По-французски "жамбон". Тебя почему-то очень смешило это слово. Как-то в изрядном подпитии я заказал эту ветчину, а ты залилась смехом, повторяя как колокольчик по слогам "жам-бон, жам-бон"". С тех пор, где бы я это не ел, ты все время смеялась, дразнила, звеня "жам-бон, жам-бон". Я сколько мог делал вид, что хмурился, но потом не выдерживал, смеялся вместе с тобой.

Говорят, когда Наполеон был ещё лейтенантом, он заложил в этом кафе свою шляпу. Вот так пришел, наверное, слопал окорок, выпил вина, и оставил головной убор в качестве залога. Сейчас, поди, полицию бы вызвали.
Я тоже сегодня заложил бы свою шляпу. Нет. Я съел бы сейчас свою шляпу, только бы ты оказалась рядом, и смеялась колокольчиком, наполняя мне грудь счастьем.
Но у меня нет шляпы. Поэтому я расплачиваюсь с энергетическим официантом: "Мерси бьен, мсье, аревуар" и бреду к остановке такси. Мне надо забрать жену из сто первой примерочной в универмаге BHV и отвезти в двести примерочных галереи Lafayette.

На площади Hotel de Ville, напротив универмага, мне никогда не удается застать рождественскую ёлку. Когда бы я не приехал, всё говорят, что буквально вчера ёлку разобрали и увезли. Но каток работает. Парижская молодежь в причудливых свитерах и пиджаках, с развивающимися шарфами всех цветов радуги, носилась по льду, немыслимо кружила, иногда падала, заливаясь заразительным звонким смехом.

- Дорогой, а во сколько закрывается этот Ляфайет?
- В восемь.
- Ну, поехали тогда! Что же ты стоишь? Да что с тобой сегодня вообще?
- Да нет, ничего. Сейчас поедем. Просто слушаю, как звенят колокольчики.

Интервью давал:

Ветер