Поднебесье
Неизвестный серебрянный век
➜ главная Домика
Вы не залогинились! Ваш статус в этом ДоМиКе - гость.
В домике онлайн: 0, замечено за сутки: 0
вернуться на 9 стр. списка тем
Но в этот период творило и много других поэтом, многие из которых, на мой взгляд, незаслуженно забыты или просто почти неизвестны.
Расскажу о нескольких для начала
Волошина можно однозначно характеризовать как поэта-модерниста, хотя он и стоит особняком в современной ему литературной традиции. Поэт был близок символизму и акмеизму, но его творчество не укладывалось в рамки ни одного из литературных направлений. Он писал о себе: "Я Прохожий, близкий всем, всему чужой". Большинство ученых оценивают его лирику как философскую. Волошин был универсальным творцом: кроме поэзии, он занимался изобразительным искусством.
Суздаль да Москва не для тебя ли
По уделам землю собирали
Да тугую золотом суму?
В рундуках приданое копили
И тебя невестою растили
В расписном да тесном терему?
Не тебе ли на речных истоках
Плотник-Царь построил дом широко -
Окнами на пять земных морей?
Из невест красой да силой бранной
Не была ль ты самою желанной
Для заморских княжих сыновей?
Но тебе сыздетства были любы -
По лесам глубоких скитов срубы,
По степям кочевья без дорог,
Вольные раздолья да вериги,
Самозванцы, воры да расстриги,
Соловьиный посвист да острог.
Быть царевой ты не захотела -
Уж такое подвернулось дело:
Враг шептал: развей да расточи,
Ты отдай казну свою богатым,
Власть - холопам, силу - супостатам,
Смердам - честь, изменникам - ключи.
Поддалась лихому подговору,
Отдалась разбойнику и вору,
Подожгла посады и хлеба,
Разорила древнее жилище
И пошла поруганной и нищей
И рабой последнего раба.
Я ль в тебя посмею бросить камень?
Осужу ль страстной и буйный пламень?
В грязь лицом тебе ль не поклонюсь,
След босой ноги благословляя, -
Ты - бездомная, гулящая, хмельная,
Во Христе юродивая Русь!
Хотя Ходасевич "опоздал" к пику расцвета символизма, нельзя отрицать сильное влияние Брюсова на его творчество. Cам поэт причислял себя к продолжателям традиции не Серебряного, а Золотого века русской поэзии, он считал себя своеобразным литературным консерватором. Наиболее известен поэтический сборник Ходасевича "Путем зерна" (1920), в котором отразилось его восприятие революции. Поэт верил, что Россия пойдет "путем зерна", то есть умрет, чтобы вновь воскреснуть к новой жизни. Владислав Фелицианович известен не только как поэт, но и как переводчик, литературный критик и мемуарист. Он оставил потрясающие воспоминания о своих современниках ("Некрополь. Воспоминания", 1939).
Вдруг из-за туч озолотило
И столик, и холодный чай.
Помедли, зимнее светило,
За черный лес не упадай!
Дай просиять в румяном блеске,
Прилежным поскрипеть пером.
Живет в его проворном треске
Весь вздох о бытии моем.
Трепещущим, колючим током
С раздвоенного острия
Бежит и на листе широком
Отображаюсь... нет, не я:
Лишь угловатая кривая,
Минутный профиль тех высот,
Где, восходя и ниспадая,
Мой дух страдает и живет.
Если бы не эта революция, разве оставила бы девятнадцатилетняя Вера родной Петроград? Разве покинула бы любимый Васильевский?
Там на 10-й линии располагались Бестужевские курсы, где отец Веры, Сергей Константинович Булич, читал лекции и директорствовал. А совсем рядом, наискосок, на противоположной 11-й линии, между Средним и Малым проспектами, семья Булич снимала квартиру.
-
Это был дом, в котором царил культ искусства и науки. Могло ли быть иначе? Глава семейства, Сергей Константинович - известный языковед, ученик знаменитого Бодуэна де Куртенэ, профессор Петербургского университета. Автор фундаментальных трудов по истории языкознания, он одним из первых в России начал изучать Индию. И в то же время был великолепно образованным музыкантом и музыковедом. Интересы его были широки и многогранны - писал о русской музыке XVIII столетия, о роли музыке в жизни русских писателей, изучал музыку древнегреческую и средневековую. С. К. Булич стал одним из основателей Института истории искусств и первым деканом его музыкального отделения.
-
Конечно же, яркая, ненасытная до знаний, деятельная натура притягивала к себе людей талантливых и незаурядных. В его доме на Васильевском собирался цвет петербургской культуры. У Булича часто гостили композитор М. Балакирев и поэт И. Анненский, с которым Сергей Константинович был очень дружен. Для юной Веры знакомство с поэтом было потрясением. Все четверо детей профессора Булича росли в атмосфере утонченной культуры, понимали и чувствовали искусство, однако Вера, в десять лет написавшая свое первое стихотворение, была особо очарована поэзией, способностью поэта "претворять муку в музыку", как напишет она спустя много лет в глубоком и умном эссе об Анненском.
-
Бестужевские курсы, вечера, диспуты, лекции, чтения, талантливые друзья-единомышленники... Но революция сломала, разорила, смешала весь этот счастливый жизненный уклад.
В 1918 году голод, разруха, постоянное чувство опасности вынудили семью покинуть Петербург.
В 1921 году не стало Сергея Константиновича, а 1924 году его дети - Вера, Софья, Константин и Сергей - в поисках работы решили перебраться в Хельсинки.
В Финляндии Вера обнаружила в себе дар сказочника. Ее волшебные истории, написанные на финском языке, нежной поэтичностью своей напомнили читателям сочинения Андерсена и Топелиуса. С помощью Шайковича двухтомник Вериных сказок в 1931 году был напечатан в Белграде.
-
Тогда же, благодаря знанию финского и шведского языков, Вера Булич получила работу, которая до конца жизни будет приносить ей не только средства к существованию, но и так необходимое каждому чувство нужности, значимости своего труда. С этого момента судьба ее будет связана с тишиной залов и хранилищ принадлежавшей Хельсинкскому университету уникальной библиотеки "Slaviсa".
-
-
Но прежде всего Вера - поэт. Поэзия была для нее способом существования. Все, чем живо ее сердце, превращается в музыку слов.
Стихи Веры Булич - история красивой, сильной, но при этом очень хрупкой души. Конечно, в ее жизни была любовь. Не принесшая, увы, счастья, но давшая жизнь изящной и искренней лирике.
-
Я сердце закрыла на семь замков,
А ключи уронила в воду.
И пошла на чей-то неведомый зов,
Прославляя свою свободу.
Я сердцу велела: отныне молчи.
Я забыла запретную сказку.
Но кто-то сказал мне: - нашел я ключи...
И вынул заветную связку.
Я закрыла глаза. То был долгий миг.
Холодели покорные руки.
Так неслышно, так нежно мне в сердце проник
И раскрыл его снова для муки.
-
Гость
-
Все было очень просто. Пили чай,
Кроша бисквиты на стеклянных блюдцах...
И было счастье, будто невзначай
Порой его руки рукой коснуться.
Все было очень чинно. О любви
Не говорили мы. Да и к чему бы?
Слова, как вспугнутые соловьи,
В моей душе. Но их не скажут губы.
Я знаю, будут дни и вечера
Совсем такие же, как до потери.
Но было очень грустно мне вчера
Закрыть за счастьем выходные двери.
-
Колыбельная
-
Спи, моя девочка маленькая,
Алая моя коралинка.
Хрупкая моя бусинка,
Крошечная, малюсенькая,
Родинка моя, ненаглядинка,
Сладкая моя виноградинка,
Воркотунья моя гулинька,
Шалунья моя капризулинька...
Не буду пугать тебя букою,
Я сказкой тебя убаюкаю:
О месяце - золотом мячике -
И облачке - белом зайчике...
Кузмин так же, как и Волошин, был универсальным художником: он занимался не только литературным, но и музыкальным творчеством. Был близок к кругу старших символистов. Поэта привлекали такие темы, как русская старина, французский "галантный век", героическая пора античности, что сближает его с декадентами. Кузмин был непревзойденным мастером свободного стиха.
Лучшие стихи Михаила Кузмина стали вехами в истории русской поэзии, сыграли важную роль в дальнейшем развитии и становлении мировой литературы в целом. На протяжении творческого пути Михаил Кузмин был близок разным поэтическим направлениям символизму, акмеизму и даже отчасти футуризму, но в итоге сохранил творческую самостоятельность, сумев соединить внешнюю простоту выражения мысли с глубоким содержанием:
Возможно ль: скоро четверть века?
Живем ли мы в века чудес?
Как дивен жребий человека,
Что волею храним небес!
Как, двадцать лет! и так же молод,
По-прежнему его черты
Изобразят то жар, то холод
В расцвете той же красоты!
Как прежде, трепетно и остро
Игру следим мы перемен,
Секрет ли знаешь Калиостро
Или ты - новый Сен-Жермен?
Иль двадцать лет всего лишь было,
Как появился ты на свет?
Все счеты сердце позабыло:
Ведь и всегда тому, что мило,
Все тот же возраст - двадцать лет.
Ещё в гимназические годы М. А. Кузмин начинает много заниматься музыкой, что во многом определило его предпочтения в искусстве. Сначала он написал несколько "ценных по мелодии, но невообразимых по остальному" романсов, затем прологи к операм о Дон Жуане и Клеопатре, и, наконец, текст и музыку оперы "Король Милло" (по Гоцци). Круг чтения Кузмина-гимназиста составляли в основном немецкие романтики (Гофман, Жан Поль, Фуке, Тик).
Песенность и лиричность Михаила Кузмина становится его визитной карточкой на долгие годы:
Протянуло паутину
Золотое "бабье лето",
И куда я взгляд ни кину, -
В желтый траур все одето.
Песня летняя пропета,
Я снимаю мандолину
И спускаюсь с гор в долину
Где остатки бродят света,
Будто чувствуя кончину.
Прости неопытную руку, Дева,
И грешный, ах, сколь грешный мой язык,
Но к клятвам верности я так привык,
Что Ты словам хвалебного напева
Внемли без гнева.
Будь я царем - Тебе моя порфира,
Будь я монах - поклялся б в чистоте,
Но что мне дать в смиренной нищете:
Мое богатство, данное от мира, -
Одна лишь лира.
Слагаю набожно простые строки,
Святая Дева, благостно внемли!
Ты видишь все на небе, на земли,
Тебе известны тайных слез потоки
И смерти сроки.
И как мне петь? откуда взять хвалений?
Что я в юдоли сей? никто, ничто.
Но сердце страстное, оно не заперто,
Оно дрожит и жаждет умилений
В часы горений.
Будучи уже известным композитором, Кузмин дебютировал как литератор довольно поздно. Его первая публикация состоялась в 1905 году, в полулюбительском "Зелёном сборнике стихов и прозы". Публикация вызвала интерес Валерия Брюсова, и в итоге Кузмин был привлечён к сотрудничеству с символистским журналом "Весы", впервые отдав предпочтение литературному, а не музыкальному творчеству. В 1908 году вышла первая книга стихов Кузмина "Сети".
Этот сборник, наперекор символизму, начинается со строчек, открывающих осязаемые детали реального мира:
Где слог найду, чтоб описать прогулку,
Шабли во льду, поджаренную булку
И вишен спелых сладостный агат?
Далек закат, и в море слышен гулко
Плеск тел, чей жар прохладе влаги рад.
Твой нежный взор, лукавый и манящий, -
Как милый вздор комедии звенящей
Иль Мариво капризное перо.
Твой нос Пьеро и губ разрез пьянящий
Мне кружит ум, как "Свадьба Фигаро".
Дух мелочей, прелестных и воздушных,
Любви ночей, то нежащих, то душных,
Веселой легкости бездумного житья!
Ах, верен я, далек чудес послушных,
Твоим цветам, веселая земля!
В поэзии Штейгера наблюдается влияние Кузмина, но в целом она была самобытна и индивидуальна. Мотивы одиночества, ностальгии, печали и изгнанничества пронизывают его стихи. Поэт отдавал предпочтение лирической миниатюре над другими жанрами.
Бедность легко узнают по заплатке.
Годы - по губ опустившейся складке.
Горе?
но здесь начинаются прятки -
Это любимая взрослых игра.
- "Все, разумеется, в полном порядке".
У собеседника - с плеч гора.
"
Осень... осень... Весь Париж,
Очертанья сизых крыш
Скрылись в дымчатой вуали,
Расплылись в жемчужной дали.
В поредевшей мгле садов
Стелет огненная осень
Перламутровую просинь
Между бронзовых листов.
Вечер... Тучи... Алый свет
Разлился в лиловой дали:
Красный в сером - это цвет
Надрывающей печали.
Ночью грустно. От огней
Иглы тянутся лучами.
От садов и от аллей
Пахнет мокрыми листами."(с)
Тук-тук-тук! Кто в домике живет? Наверное, мышка-норушка, как всегда... Ну там еще зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка... А вас тама, похоже, нет!
Почему? Да потому что на Мейби нужно сначала зарегистрироваться, а потом подать заявку на прописку в ДоМиКе.