Питейный дом - съестное заведенье
представьте, что мы перенеслись на полтора века назад
➜ главная Домика
Вы не залогинились! Ваш статус в этом ДоМиКе - гость.
В домике онлайн: 0, замечено за сутки: 0
вернуться на 9 стр. списка тем
... Против храма Христа Спасителя на Москве-реке помещалась пристань Общества московских рыболовов, где они наподобие клуба собирались в небольшой избе, поставленной на деревянном плоту; кругом последнего было привязано много лодок.
Но здесь не столько ловили, сколько пили...
Однажды я случайно попал на заседание этого комичного общества, происходившего в Московском трактире в большом белом зале. Собрались 27 членов, все люди довольно пожилые; были тут купцы, чиновники, капельдинеры, дворцовые лакеи и несколько подозрительных лиц неопределённой профессии.
Председатель Общества, редактор "Московского листка" Н. И Пастухов, ярый рыболов, деловым тоном открыл заседание следующим заявлением: "Господа, на сегодняшнем заседании нм предстоит обсудить всесторонне давно назревший вопрос относительно груза: на чём лучше ставить лодки для ловли рыбы - на якорях, рельсах или камнях? Желающих прошу высказаться о этому вопросу".
Рыболовы, выслушав это заявление, почти все одновременно заговорили об отрицательных и положительных качествах этих грузов. После непродолжительных дебатов выяснилось, что большинство высказалось за то, чтобы становиться на рельсах.
Затем следовал доклад члена Общества, богатого купца и страстного рыболова Михаила Ивановича Носикова о вновь изобретенном им поплавке, который он тут же продемонстрировал. Рыболовы с серьезными лицами и с большим интересом долго рассматривали этот поплавок, нашли его практичным и постановили благодарить его изобретателя.
Находившаяся на собрании жена одного из членов Общества сказала мне, что Михаил Иванович хороший человек, только у него из карманов живые черви выползают.
Изобретенный им поплавок он также носил при себе в кармане.
Следующий очередной вопрос на повестке был о приманке. Но в это время в заседание половой принес большой поднос с водкой и закусками... и я поспешил удалиться "из заседания"...
Вследствие этого редко поставленные масляные фонари, ночью едва мигавшие на темных улицах, рано гасли и улицы с переулками погружались в кромешную тьму и тем дополняли картину патриархальной Москвы...".
В одной руке он держал деревянный меч, а в другой длинное копьё с флагом.
Его окружила большая толпа любопытных. Шествие направлялось от Никольских ворот к Василию Блаженному. Посередине площади будочник арестовал "небесного жителя" и отправил его в околоток.
В числе купцов находился кавказский охотник, высокий, красивый 35-летний брюнет, князь М. - человек необычайной силы; он легко разгибал руками железные подковы и ломал пальцами медные пятаки на две части.
Находясь в саду Стрельны, под живым впечатлением тропической флоры купцы напились там до невменяемости и под предводительством князя М. тут же решили немедленно ехать в Африку, охотиться на крокодилов...
Из Стрельны они отправились на лихачах прямо на Курский вокзал, сели в вагон и поехали в Африку на охоту... На другой день, рано утром, они проснулись близ Орла и были очень удивлены, зачем они в вагоне и куда их везут? Ответить им на это никто не смог, а сами они ничего не помнили...
Недоразумение их объяснила случайно найденная в кармане одного из охотников записка "маршрут в Африку"... Тут только они вспомнили молебен, завтрак у Бубнова, Стрельну и охоту на крокодилов. Африканские охотники поспешили вернуться из Орла в Москву, один из них, некто купец Зябликов, человек уже пожилой и необыкновенной толщины, почти квадратный, приехал домой с охоты с вывихнутой рукой и с разбитым лицом...
Где произошла с ним авария, он, разумеется, не мог вспомнить. Впоследствии же выяснилось, что он по дороге из "Стрельны" на вокзал вывалился из пролетки лихача на мостовую. Этот забавный случай с африканскими охотниками долгое время комментировался на все лады рядскими купцами.
Большинство шарманщиков были иностранцы, чаще всего итальянцы, подпевавшие игравшимся шарманкой ариями;
в числе уличных артистов часто во дворы заходили парочки подростки - девица и мальчик с арфой и скрипкой, и пиликали что-то до того жалостное, а сами были так похожи друг на друга, белобрысы, худы и наивны, к тому же, видимо, немецкого происхождения, что добродушные хозяйки редко отказывали в пятачке такой голодной паре."
Для этого вдоль кремлёвской стены, напротив Гостиного двора устраиваются в несколько рядов полотняные палатки и лари.
Ту же примащиваются иностранцы, греки, продающие рахат-лукум, золотых рыбок и черепах; рядом с ними французы пекут вафли, которыми охотно лакомится простонародье.
Высоко в воздухе над головами многотысячной толпы летают большие связки цветных воздушных шаров, при помощи которых московские жулики очищают карманы у почтеннейшей публики. Для этого они устраивают следующий маневр: покупают у разносчика пять-шесть воздушных шаров, связанных вместе, и пускают их на свободу. Шары быстро поднимаются вверх.
Публика, наблюдая за их полетом, поднимает головы кверху. При этом, по обыкновению, многие широко разевают рот. Этим моментом ловко пользуются воры, вытаскивая из карманов зевак кошельки, часы и все, что попадется.
Среди густой толпы гуляющей публики снует множество разносчиков, предлагающих каждому купить: американского жителя, похожего на черта, закупоренного в стеклянную банку с водой, тещин язык, развертывающийся в длину на 10 вершков, различные фигурки обезьян, бабочек, пауков и т. п. В празднично настроенной толпе со всех сторон раздаются громкий смех и разные шутки.
Я так люблю путешествия во времени...)
Ты прям в самое сердце...
думал, настолько очевидно не моё, что вопросов не будет.
это отрывки из книги купца Ивана Андреевича Слонова, изданной в 1914 году.
Журнал истории и истории литературы" (1916 г., февраль)
статья историка и архивиста Б. Е. Сыроечковского.
"РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ И. А. СЛОНОВА "ИЗ ЖИЗНИ ТОРГОВОЙ МОСКВЫ. (ПОЛВЕКА НАЗАД)". МОСКВА, 1914
Ныне крупный коммерсант с Никольской улицы в Москве, а некогда сын бедного мещанина, бегавший по грязным переулкам на окраине Коломны, господин Слонов представляет фигуру, не лишенную интереса.
После смерти отца четырнадцатилетний Слонов попал "мальчиком" в башмачную лавку купца Заборова в московских рядах. Пройдя через подзатыльники и беготню на посылках, он скоро выдвинулся как искусный продавец, умевший угодить покупателям.
Через три года он уже стоял доверенным на отчете во главе нового магазина своего хозяина. Продолжая свою карьеру, сделавшись приказчиком, Слонов, однако, тяготится и родом торговли своего хозяина, и зависимым положением; он мечтает о собственном деле, притом более чистом, чем сапожное; да и к жизни его тянуло другой, более интересной и культурной, чем та, какая его окружала, он любил, например, театр, особенно оперу.
После смерти Заборова Слонов снял у его наследников в аренду их лавку, а в 1879 году, продав лавку компаньону, открыл магазин золотых, серебряных, бронзовых и художественных вещей. И тут-то, достигнув заветной цели, Слонов, воспитанный и взращенный старой торговой Москвой, решительно поворачивает на новый путь и с первых же шагов ставит свое "солидное" дело совсем не по-старомосковски.
Он начинает поездкой по Италии, Франции, Англии и Германии, где изучает "новое дело как с художественной, так и с промышленной стороны". Так, изучение становится на место опыта и мудрости отцов, и результаты, которые, не без удовлетворения человека, считающего себя творцом собственного благополучия, формулирует сам господин Слонов, были таковы: "Вернувшись из-за границы в Москву с новыми познаниями, я приложил их к своему делу и энергично повел его. После этого прошло 10 лет. В течение этого времени я сумел превратиться из бедняка в богатого коммерсанта и московского домовладельца, а из коломенского мещанина в потомственного почетного гражданина".
Теперь господин Слонов мог уже путешествовать не только по торговым надобностям, но и для удовольствия и из любознательности. Он объехал всю Европу, был в Азии, Африке, Америке, совершил кругосветное путешествие и о своих странствованиях написал три книги.
На склоне дней своих господин Слонов вздумал написать воспоминания. Получилась книга "Из жизни торговой Москвы (Полвека назад)", составленная не без излишней словоохотливости, не на всех страницах носящая печать "литературности" и вкуса, но все же написанная живо и небезынтересная по тому бытовому материалу, который в ней собран. Ведь воспоминания из купеческой жизни редки, и старую торговую Москву, не в пример Москве стародворянской, мы все еще знаем больше по Островскому, чем по мемуарам."
совершенно случайно узнал об этом авторе, человеке и был удивлён, с одной стороны, приятно какие же у нас талантливые люди, с другой стороны, удивлён и одновременно раздосадован, почему такой достойный автор совершенно забыт и никому почти не известен.
рифмы - это ерунда, но вот писателем мне быть хотелось. жалею, что не выходит у проза даже самого среднего уровня. начинаю что-либо писать, а получается передовица в районной газете.
На курсах в Литиституте один преподаватель нам говорил:
- Думаете, мы учим как надо писать? Ошибаетесь - мы показываем, как НЕ надо писать.
Кстати, мы иногда разбирали тексты абитуриентов. По-моему, Лит - один из немногих вузов, сохранивших творческий конкурс. Ржали, как кони!
Тук-тук-тук! Кто в домике живет? Наверное, мышка-норушка, как всегда... Ну там еще зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка... А вас тама, похоже, нет!
Почему? Да потому что на Мейби нужно сначала зарегистрироваться, а потом подать заявку на прописку в ДоМиКе.