"Апокрифы", стр. 236 из 895
(неотредактированные истории)

- У тебя ресницы, как у жирафа.
- Ты мне первая понравилась.
- Чем?
- Сама знаешь.
- Животное.
- Дура, глаза у тебя красивые!

Смотрит в окно, она изучает что-то вдали внимательно. А его губы тем временем распускают мурашек на ее шее.
- Щекотно.
- А теперь ты.
- Не хочу.
Он холодными, но мягкими пальцами проводит по полосочке кожи между свитером и джинсами, говорит:
- Людям любовью заниматься не надо, им секс нужен. Только он радость приносит. Я тебе нравлюсь, ты - мне...

Комната какая-то другая стала. Теплее, что ли. Ее свитерок лежит на полу. Животу холодно.
- Вот...
Он смеется:
- Это от ремня пряжка. Холодная, мы к ней примерзнешь, будем тебя с мясом отдирать.

Кончики языков никак не найдут друг друга. Поцелуй изводит. Отвлеклись.
- Ты чего?
- Ничего. Ты такая красивая.
Она хмурится, и несильно шлепает по щеке.

Держит ее запястья, лежа сверху. У нее в глазах - как будто недовольство. Прижимается к ней сильнее. "Ничего не хочется, даже...", - думается ей, пока его подбородок скользит вдоль и вниз.

Но через минуту это "даже" зажмурило ее глаза и заставило дышать тяжелее. Ее ладони - в его, получается такой телеграф желаний. Пальцами она говорит ему, какие каскады, лутсы или сальховы должен еще раз повторить его язык.

"Интересно, а она мне?.. Развздыхалась. Бабоньки, как же это без вас Малый театр до сих пор обходился? Это только с виду она такая неприступная. А такая же, как и все..." Потом - вместе. Закрыла глаза. Не любит бессмысленных глаз, которые смотрят сквозь нее. Не любит.

Долго. От усталости он уже не различает своих стонов и ее. Казалось, что голоса вокруг. Или это кровать скрипит? У него - холодок вдоль позвоночника, закидывает голову, все.
- Отстань.
- Ты не любишь, когда смотрят, как одеваешься?
Смотрит в зеркало: губы вспухшие, на щеке - след от подушки.
- Я как после ядерной войны.
- Вояка, ты пощады не просила. - Улыбается слащаво, сжимая ее бедра, уже одетые в джинсу.
- Пусти. - Продолжает прихорашиваться.

"Курить... Забыл, ведь бросил. Чего она недовольная такая? Как будто не хотела. Телефон просить - даст, только потом задушит своими глазищами. Чего таким людям не живется?"
- Зря ты оделась.
Молчание. Дерет волосы расческой.
- Нет, не зря - я одетую опять тебя хочу.
Молчит. Открыла сумку, роется в ней.
- Мне с тобой так хорошо было. - Пробурчал он на всякий случай.
Повернулась и смотрит. Долго, не отрываясь смотрит.

"Морда у нее жалостливая, хоть и красивая" - протянул руку, улыбается - "Недотрога, блин. А стонала - прям отечественная порностар".
- Пока, - она закончила сверлить его зрачки.
- Еще увидимся, правда? - смотрит на нее.
Теперь она ухмыляется. Вышла. Дверью не хлопнула.

"Отряхнулись и пошли... Не из нежных барышня, ошибся. Колодки у Пашки надо забрать, а то свистнет. Точно свистнет. Есть же такие - совести ни грамма. И потом Пашка будет в глаза смотреть, как будто ничего не случилось. Мне стыдно было бы. Я б так не смог, правда".