"Апокрифы", стр. 340 из 895
(неотредактированные истории)

Часть первая. С улыбкой по жизни.

Она приехала в такую даль, чтобы получить образование, о котором мечтала с детства. Он - чтобы быть подальше от родителей... Она приходила рано утром, а уходила поздно вечером, прочитав все, что только можно было в университетской библиотеке. Он появлялся на пороге университета около полудня, размахивая рюкзаком, невыспавшийся, с перегарным душком и сигаретой... Она смущалась и отводила глаза. Он улыбался и нагло смотрел по сторонам...

Прошло около года. Она потихоньку вытягивала его из омута постоянных вечеринок, они уже вместе бывали в библиотеке, в спортзале, на концертах... Все говорили: "Они не пара", но они были вместе наперекор грязным сплетням его однокурсниц и строгим укорам ее родителей... По вечерам он пел ей под гитару "Полонез" "Чижа", а она готовила самый вкусный в мире студенческий ужин... Вдвоем они были счастливы...

Со временем окружающие освоились с тем, что именно они - идеальная пара университета: всегда вместе, всегда за руку, всегда счастливо улыбающиеся. Их родители готовились к свадьбе. Она нашла для него интересную работу в дизайнерской компании в крупном городе, и он уехал зарабатывать первые деньги для будущей семьи. Ее работа была грязнее, но приносила ни с чем не сравнимое удовольствие: она разрисовывала детские игрушки...

А потом он приехал и сказал: "Ты должна меня понять, мне неудобно часто к тебе приезжать, да и там у меня совершенно другой круг общения..." Она с улыбкой слушала его восхищенные рассказы. О новых друзьях, которые могут легко достать "травы" и приютить на ночь в случае чего. О подругах, которые на спонсорские деньги покупают сапоги, что стоят дороже, чем вся ее обувь вместе. О знакомой женщине, которая обещала устроить его менеджером в крупнейший автосалон... Боль ее сердца рвалась наружу, готовая обрушиться градом камней. Но она улыбалась...

Он уехал. Оставил ее наедине с теми, кто так долго ждал их разрыва, кто со злобой и завистью смотрел им вслед... А она продолжала улыбаться. Она надела на себя эту маску счастья и почти никогда ее не снимала. Она защитила диплом на "отлично" и, несмотря на предложения остаться преподавать любимый предмет, уехала еще дальше. Туда, где никто не знал ее истинного лица, где все думали, что она самая счастливая. Маска счастья приросла, а затем стала ее визитной карточкой. Новые знакомства, новая работа, много интересных событий... Она и сама иногда верила, что лучше, чем у нее, не бывает, а центр Вселенной находится именно там, где стучат по клавиатуре ее изящные пальчики и скрипит под ее уверенной рукой элегантная перьевая ручка. Уже не больно было отвечать на вопросы о личной жизни, которой практически не было. Она безжалостно выскребла из сердца свои чувства к нему, даже из самых дальних уголков, не оставила ничего для него. Иногда появлялись и незаметно исчезали другие, не оставляя следов. Это все было не то, чего она хотела, ждала, во что верила. Только однажды ее спокойное состояние было немного поколеблено. Известный фотохудожник во время знакомства поинтересовался, почему она улыбается только губами, почему грустны ее глаза... Но, как бы там ни было, она справлялась со всеми трудностями. Благодаря своей улыбке и еще нескольким секретам она завоевывала симпатии окружающих, признание коллег, уважение подчиненных.

Однажды, выходя из корпуса компании, в которой работала, она услышала свое имя... Вроде бы ничего необычного, у нее много знакомых, но голос... Обернувшись, она поняла, что не ошиблась. Она вообще никогда не ошибается. Недолгий отвлеченный разговор, обмен любезностями и визитными карточками... Как же, должно быть, она изменилась, если может вот так спокойно беседовать с тем, кому готова была подарить весь мир...

Несколько дней спустя она пришла домой после работы, Маринка, с которой они снимали квартиру, впервые за много времени не выскочила из спальни с расспросами о новых проектах и поездках. Не играла музыка, стояла подозрительная тишина. Даже не капала вода из кухонного крана. Письменный стол, сияя полировкой, был подозрительно пуст. Только на краю лежал толстый почтовый конверт с ее именем. У нее обычно всегда много писем, но этот почерк она бы узнала из тысячи...

Оттенки грусти.

Часть вторая. Письмо.

Здравствуй. Как твои дела? Надеюсь, у тебя все хорошо. После нашего с тобой разговора у меня такое чувство, что ты мило так со мной поговорила, а сама подумала: вот так, дорогой, каждому свое. У меня до сих пор пустота по всему телу. Я не могу дольше молчать. Иногда я думаю, что у нас все могло бы быть хорошо, а через секунду думаю, что ты не сможешь меня простить, и просто схожу с ума от этого. Я превращаюсь в зверька, который теряет все, которого выгоняют из дому за то, что он сделал что-то плохое своему хозяину. Наверное, сексрашке и то было легче - он Гену нашел. А я понял, что если не буду с тобой, то не буду ни с кем. Не потому что я никому не нужен, а потому что мне никто не нужен, кроме тебя.

Тебе, наверное, смешно все это читать, но знаешь, мне так плохо, как никогда в жизни не было, никогда... Я ложусь спать и просыпаюсь с одной только мыслью: казню себя за все, что сделал. Какой же я был глупый! Я показал тебе, что ты и наши с тобой отношения - для меня просто так... А теперь не могу себе этого простить. И не прощу, даже если мне все грехи снимут, я сам себе этого никогда не прощу. Я хочу быть с тобой. Я понимаю, как тебе тяжело все это читать, думать над тем, сможешь ли ты простить меня, позволишь ли быть с тобой всегда.

Я знаю одно - ты мне всегда добра хотела, пыталась сделать меня лучше, делала все для того, чтобы я был нормальным человеком. А я не обращал внимания, пил, курил, уделял тебе мало времени, да что тут говорить - я не ценил тебя. Не ценил твоего добра ко мне, а теперь я твердо сказал: я не буду пить, брошу курить, если ты скажешь мне "да". Все будет по другому, только зачем это все мне, если не будет тебя. Сам себя я никогда не жалел. А без тебя и подавно жалеть не буду. Я даже спортом себя убиваю, у меня позвоночник скоро через кожу наружу вылезет, а мне все равно, я не думаю об этом, ведь если я буду чахлый и худой, как Ваня, например, то наверняка будет неприятно и стыдно за меня. Все говорят: "Классно ты поправился, мышцы раскачал", а никто не знает, сколько я здоровья за штангами оставил. Точно так никто не знает, как мне плохо без тебя. Все такие умные вокруг, говорят "не волнуйся, все будет нормально", а я никому не верю и не поверю, пока сам не узнаю.

Если надо будет, я поменяю работу, чтобы зарабатывать больше. Самому мне это не надо. Зачем? Одеваться? Я и так не оборванный. Кушать? Я вроде как не голодаю. Но я костьми лягу, лишь бы быть мне с девушкой, у которой глазки, как голубое чистое небо, в которое хочется окунуться с головой, теплые ладошки с подушечками, как у самого милого львеночка, у которой самые холодные ножки, которые можно отогревать под одеялом. Я хочу, чтоб никто кроме меня не знал, какая ты сонная и добрая утром. И вообще, я хочу быть с девушкой, которую я твердо понял, что люблю. Когда ты мне говорила о любви или спрашивала, я не знал, любовь это была или нет, а теперь знаю...

Наверное я тебя уже утомил. Ты же знаешь, я никогда не умел писать письма, и никому не писал, кроме тебя. Но и мне нелегко все это писать, одно радует - наконец откроюсь человеку, который не станет смеяться и не отнесется как к обычному делу. Человеку, который понимает, что бывает тяжело, человеку, который поможет, ну или хотя бы выслушает. Сейчас у меня друзей нет, да и не было, как оказалось. С Ромкой я вроде в нормальных отношениях, помогу ему, чем смогу, да и он никогда не отказывал, но все равно другом он меня вряд ли считает. Вот и пришло то время, когда я остался сам, совсем один, и этим все сказано.

Я скоро буду в вашем городе, хотел бы тебя увидеть, поговорить хотя бы. На драмтеатр я, конечно не способен, но это пока что, а там - хоть в Эрмитаж. Я сам все испортил, сам и буду исправлять. Мы ведь раньше из-за чего ссорились? Водка, сигареты, драп, да и все... А я думал, что это все просто так, все пытался выпить тайком или папиросу забить, сейчас думаю: ну зачем? Плохо разве было? Нет. Мама если б узнала, что я в универе творил, то умерла бы на месте от разрыва сердца. А ты терпела, ты верила...

Я решил: не хочу больше ничего, хочу просто жить, не один, а с самым любимым человеком, с моим енотиком голубоглазым. Писать можно много, можно всю тетраль исписать, ведь есть что сказать, но не хочу тебя утомлять. Подумаешь еще, что я умом тронулся и пишу одно и то же. Не буду перечитывать, что получилось, я написал то, что думал, как будто сидел и тебе рассказывал, а ты слушала.

Я буду ждать ответа от тебя. До встречи (надеюсь).
С любовью и уважением...