"Апокрифы", стр. 476 из 895
(неотредактированные истории)

В день Пасхи, поминая родных и близких на кладбище, я увидел, как в сторону колонки, из которой посетители набирали воду для поливки цветов на могилах, шел мужчина средних лет с двумя гвоздиками и канистрой в руках. И, когда, почти скрывшись за соснами, он стал вынимать носовой платок из кармана пиджака, оттуда что-то выпало. Моего окрика он не услышал. Поэтому я подошел и подобрал, как оказалось, пожелтевшие от времени конверт со штемпелем 1985 года и два листа бумаги, исписанные мелким почерком. Вернувшись на скамейку, я стал ожидать мужчину. Внезапный порыв ветра развернул один из листов, и мой взгляд упал на первые строки письма, которые меня заинтриговали. Осознавая скверность своего поступка, я все же поддался любопытству и прочел следующее.

"МИЛЫЙ АЛЕША".

Ты уже знаешь, что произошло. Не осуждай меня: я устала страдать сама и видеть, как буквально таешь на глазах ты. А ведь год назад, когда мы познакомились в стройотряде, у тебя на щеках был румянец. Как часто я вспоминала этот вечер!

Мы с подругой Надей пели под гитару романс на стихи Тургенева, а ты завороженно слушал, изредка ворочая головешкой угли костра... А потом пригласил нас порыбачить. Не забыл, как у меня с крючка сорвался большущий окунь, и ты, не сдержавшись, послал в мой адрес такое крепкое словцо, что я остолбенела? Правда, после этого целый час ходил за мной по пятам, извиняясь... А когда я сдалась, мы вдвоем побежали на речку купаться. Ты показал мне, как плавают женщины, и я, расхохотавшись, чуть не захлебнулась...

Затем, обсыхая, мы лежали с тобой на берегу и, хотя ты без умолку тараторил о магнитных полюсах Земли, я все ждала твоего поцелуя. Наконец, не выдержав, сама затащила тебя под куст белой сирени. Ты тогда так густо покраснел, что я испугалась: не доведу ли тебя до инсульта... Помнишь, как, забравшись на стог сена, мы любовались звездным небом, представляя, что, возможно, с какой-нибудь планеты в нашу сторону тоже смотрят двое ненормальных влюбленных и тоскуют по иным мирам. Как мечтали о том времени, когда космические корабли будут способны достичь нашей с тобой любимой "Большой Медведицы"... Этой ночью я хотела ее отыскать, но даже не смогла как следует повернуть голову, чтобы посмотреть в окно...

У меня к тебе, Алеша, две просьбы. Во-первых, навести Тишку. Сейчас не без улыбки вспоминаю, как он катался на занавесках или ночью принимался щекотать нам пятки; а, повзрослев, если набезобразничает, немедленно оближет своим горячим языком наши с тобой щеки и губы, чувствуя свою вину... Жаль, что ты отвез его тетке. Не так уж много было с ним хлопот, как считала твоя мама. Покорми его, вдруг он там голодный? И, во-вторых, не оставляй, пожалуйста, без внимания Варвару Степановну. Во время нашей с ней последней встречи она жаловалась, что после перенесенного инфаркта уже не в состоянии ходить в магазин за продуктами... И передай своей маме: несмотря на то, что я прикипела к старушке сердцем, у меня и в мыслях не было "всучить" ей часть денег, полученных от продажи папиного дома в деревне. Да и к чему они пенсионерке, стоящей одной ногой в могиле?... Напрасно из-за этого вы поссорились с Надей: помиритесь с ней, Алеша, она хорошая девушка. И всегда помогала мне в трудную минуту. А когда в детстве я сильно заболела гриппом, Надя не ходила в школу, просиживая вместе с моими родителями возле меня... Не вздумай ее винить в происшедшем: своими мыслями я ни с кем не делилась, а это письмо попрошу ее отправить завтра; скажу, что хочу преподнести тебе сюрприз... Сегодня опять не спала, в который раз терзала мысль: откуда тогда у обочины взялся этот камень, о который я ударилась позвоночником, падая с велосипеда? Но главное, почему это случилось со мной? И вдруг как обухом по голове: получается, я желала бы подобное несчастье другому.

Что же я за дрянь, если мне мало твоих страданий? Господи, разве твоя мама не права, предложив тебе подать со мной на развод! Разве я не чувствую, что тебя самого гложет эта мысль! Поверь, все это время я отчаянно пыталась научиться говорить одно слово. Чтобы не мычать перед вами, как корова, а ежедневно просить у вас прощения. За исходившее из моего ведра зловоние. За то, что ты, Алеша, возвратившись из института, вынужден готовить еду и кормить меня с ложечки, не имея после этого сил и времени на выполнение курсовой работы или подготовки к экзаменам; а вместо отдыха в выходные дни - стирать мое грязное нижнее белье, пододеяльник и простынь. За жалобные стоны, коими я награждала тебя вместо ласки и, которые гнали тебя в аптеку мне за лекарствами. Наконец, за то, что, поскольку никого не осталось из родных, меня некому было забрать!

Все эти месяцы я надеялась на врача, как на Бога. И лишь, когда из нашего с ним последнего разговора, несмотря на его усилия внушить мне оптимизм, стало ясно, что я до конца дней буду прикована к постели, - мне не осталось ничего иного, как растворить в стакане с водой сразу все порошки снотворного и прекратить над вами издеваться! В конце концов, человек рожден для счастья. Наверное, тебе стоит прислушаться к маминому совету: Вера - и хозяйка хорошая, и человек рассудительный, знающий жизнь. Да и когда она к нам заходит, ты расцветаешь, даже начинаешь шутить. А большего мне нечего и желать.

Вы станете заботливыми и искренне любящими супругами. Подарите друг другу шум леса и песни у походного костра. И может, когда-нибудь судьба наградит вас малиновым закатом, тихой речушкой и белой-белой, словно снег, сиренью, благоухающей весенней свежестью. Еще раз, Алешенька, прости меня за все и прощай. Твоя Таня".

Сложив листы, я огляделся: тот мужчина уже поливал цветы на могилке метрах в десяти от меня. К нему подошла женщина:
- Алексей, долго мы обязаны тебя ждать? Николай Борисович устал...
- Сегодня, Вера, его имя не сходит с твоего языка, - не поднимая головы, ответил мужчина.
- Потому что, в отличии от некоторых, я не хочу упустить свой шанс выдвинуть тебя в его замы. Так что хватит заниматься ерундой и пошли! - скороговоркой выпалила дама и быстро зашагала прочь.

Мужчина еще с минуту постоял у небольшого бугорка с полусгнившим крестом и без ограды и направился, как выяснилось, к находившемуся неподалеку "Джипу". Мне показалось нетактичным именно в этот момент явить ему даже предположение, что кто-то иной мог узнать его историю пятнадцатилетней давности. Поэтому я решил выслать ему письмо почтой по адресу, указанному на конверте. Положив его во внутренний карман ветровки, я посмотрел вослед не по годам ссутулившемуся Алексею, медленно бредущему среди берез и сосен, и зашагал к автобусной остановке...