Победа и Гиннес

Картина Луи Лежена

Сегодня, листая за завтраком каналы, наткнулся на канал «Известий», где как раз рассказывали про славную победу под Бородином. Что французы были наголову разбиты. Что разбиты, да, я раньше слышал. Но, чтоб наголову? У меня чуть голова не разбилась... Что Бонапарт почти рыдал и говорил, что это самая тяжкая битва в его жизни. Что мечты Наполеона были порушены и этим поставлен крест на его завоевательных планах. Не помню, видел ли я крест на Бородинском поле, но памятники вокруг посещал и даже в музей заходил.

Ну чо, преисполнился я в очередной раз гордости, как и полагается. Накидали, понимаешь, французам на картузы и кивера, чтоб неповадно было. Сбили с них спесь. Но, вот что мне не понравилось, что как-то ничего не рассказали о неслыханном и невиданном благородстве русской армии. Понимаю, природную русскую скромность Багратиона, или Барклая де Толли не пропьёшь, веками она копится в русском народе. Поэтому придётся мне дополнить эту славную историю.

Итак о победе и благородстве:

Кутузов, поняв вечерком, что французы практически уничтожены, находятся в панике и полнейшем огорчении, срочно собрал после сражения совет в Филях. Дымили и потрескивали во влажном воздухе свечи, бросая неровный свет на мужественные, закопчёные порохом лица. Вот, говорит, дорогие товарищи офицеры и унтера, кстати, товарищ Пришибеев, не прячьтесь за спинами, ведь вы наш герой, только видом усов два полка бонапартистов разогнали, давайте ближе сюда, в президиум. В графин стучать будете, если зашумят. И не тяните руку, у вас своя ложка у вас за голенищем.

Итак воины, дамы и товарищи, наши мусью и камрады находятся в ужасном положении. Мы не стали их в плен в темноте принимать, бо загранпаспорта плохо читаются, отложили до утра. Слышите, крики отчаяния и рыдания доносятся даже сюда, на станцию метро Фили, беспокоя пассажиров? Да, отвечают ему, слышим! Что будем делать? Ведь это как-то не по-русски так огорчать чужестранцев, пусть и пришедших без приглашения. Они ведь не хуже татарина? Не хуже, не хуже, донёсся ропот из толпы. Задумался народ.

И тут унтер Пришибеев, что уже совсем рядом с Кутузовым скучая сидел, хлопал ложкой по ляжке и рассматривал его пыльную повязку на глазу, выдал неожиданную идею! А давайте, говорит, не будем у них утром сдачу принимать. Они проснутся грязные, в слезах, начнут строиться, чтоб нестройными колоннами и смрадно дыша, потому что с ещё нечищенными зубами в плен иттить, а сдаваться некому! Когда поймут, что все ужасы и позор полона им не грозят, обрадуются, почистят зубы и начнут пить утренний кофе с круассанами, багетами и даже бриошами, то им станет хорошо, а нам не стыдно, что мы их так недружелюбно приняли. Весь совет как громом поразило! Вот это благородство у совсем неблагородного унтера! Ура Пришибееву и виват ему же! Конгениально!! Качать его, но сначала графин отберите!

Ну чо, иногда русские очень быстро запрягают. Особенно, если надо благородство проявить. Тут же подхватились и немедля рванули с поля боя. Тем, кто рвануть не смог, то есть раненым, объяснили, что благородство превыше всего, оно ждать не может и нефиг было под пули подставляться. Пуля - дура. А кто под дуру подставился - дурак в квадрате. В общем, где-то тысяч двадцать квадратных дураков остались лежать поле брошенными. Ну, конечно и часть оружия бросили тоже. Благородство, благородством, а когда мчишься по Можайскому шоссе, оно же Смоленская дорога, она же трасса М1 в сторону Москвы, оно бежать мешает и спину натирает. Студебеккеров тогда ещё вроде не было, но точно не знаю.

Французишки, проснувшись, шибко намучились брошенное собирать. Но, больше всего хлопот было, конечно, с русскими ранеными. Тут своих некуда девать, да ещё эти противно стонут на тысячи голосов. Но, собрали, обиходили как могли, хотя одноразовых шприцев на всех не хватало, приходилось колоть многоразово, а то и вообще руки-ноги отпиливать без анестезии. А тех, кто дышать отказался - закапывали. Понимали же, если русские так благородно с поля боя бежали, стараясь не разбудить, то и им нельзя мордой в грязь ударить.

И пока лягушатники с русскими ранеными возились, русские нераненые набрали хорошую скорость. Природа осенняя вдохновляла, свежий утренний воздух посвистывал в ушах, мерный топот сапог настраивал на лирический лад. Чу! Уже и Москва видна, утренние дымки подымаются в воздух, пахнуло кислыми щами. Сейчас передохнём и кимарнём! И тут унтеру Пришибееву пришла в голову очередная идея. И опять гениальная! Но, нехорошие люди приписывают её Кутузову. Ага, начальники они всегда умнее...

Братцы, кричит Пришибеев! Братцы мои дорогие! Вы гляньте, как мы бежим красиво и легко, аки лани по вольным степям! Воины огляделись, и правда ить! Как на крыльях ангельских уже 130 вёрст от Бородина пролетели. Вот что значит русское благородство, оно окрыляет и дарит второе дыхание. Ну да, красиво, отвечают кирасиры с гренадёрами. Любо-дорого посмотреть. А дальше-то чё? Чё дальше-то?

А то, кричит Пришибеев, что мы можем поставить такой рекорд, какой ещё никто в мире не совершал! Самый массовый марафонский забег, на самую длинную дистанцию! Весь мир вздрогнет от нашей скорости, выносливости и массовости. Чтоб сотнями тысяч да сотни вёрст? Да где же это видано было?? Ужас пройдёт по всей планете от нашей мощи и непобедимости! И тут воинов российских уже не громом, а как молнией ударило. Дааа, кричат, ураааа. Даёшь рекорд и в книгу Гиннеса! И понеслось. И понеслись они как наэлектризованные сотней тысяч вольт, сапогами земли почти не касаясь. С непрекращающимися криками ура, разумеется, прямой дорогой в книгу Гиннеса.

Буду честен, не все сотни тысяч были этому рады и захотели попасть в книгу Гиннеса. Нашлось где-то тысяч пятнадцать неблагородных пятиколонников, которые угрюмо возопили, что можно и перекурить, и хотя бы перевязки сделать. Ну да, они были легкораненые, таких взяли с собой. Но, это их не извиняет! Пятая колонна, она как пятое колесо в телеге, только тормозит. В общем, бросили их, ой, оставили в Москве. И понеслись на крыльях ветра дальше.

Ветер этот злой был, оказывается. Раздувал он хорошо пожар в Москве. Поэтому многие пятиколонники сгорели. Но не все, а только те, кого французы добежав с высунутыми языками до Москвы не перебили. Уж очень они злые были, когда догадались, что это хитроумная русская тактика, скидывать на них раненых, чтоб их кормить и тащить приходилось. Она так и называется: сам убегай, а товарища бросай. А товарищи как могли, служили Родине последнюю службу. Сгорали в московском огне и умирали, проткнутые французскими, недезинфицированными штыками с мальчишеской улыбкой на устах. Там, где сейчас Бородинская панорама в Москве, многие тысячи их были опосля захоронены. А тактика сработала. Остановились наполеоновцы в Москве. Не пошли дальше. Баста, говорят, ищите дураков в другом месте. Поняли, что так и надорваться можно, подбирая брошенное в честь великой победы за русской армией. А дальше вы всё знаете.

Ну, с очередной победой вас, потомки победителей!

Отредактировано: 7 Сен 2019, 18:17.