Молчание классики (с)

Представьте себе человека, у которого на чердаке стоит заветный сундук. Он старается его не открывать, чтобы не потревожить хранящиеся там драгоценности, но пребывает в твердой уверенности, что этот запас, еще от предков, в его полном распоряжении. В крайней нужде всегда его можно достать: смотрите, что у меня есть! В один прекрасный день он хочет все-таки посмотреть на свои сокровища. "Я каждый раз, когда хочу сундук мой отпереть..." И отпирает. И вылетает оттуда белое облако моли, а на дне лежит какой-то бурый порошок, оставшийся от шубы. И все.
Нечто подобное испытывает сейчас россиянин, желающий обратиться к великому наследию. Нет, что говорить, отчасти мы сами виноваты! Это ведь мы сами держали классику в советском сундуке, запрещали кощунственное осовременивание - и в результате жемчуг, который не носят, погас без
соприкосновения с живым телом. Остался набор штампов: письмо Онегина к Татьяне, небо Аустерлица, "Не говори красиво", "Что такое обломовщина" и "Почему люди не летают".
Достаточно почитать школьные и абитуриентские сочинения этого года, чтобы окончательно увериться: русская классика детям чужда, они не знают контекста, мыслят механистически, без понимания и соучастия повторяют бессмыслицу.
Однако, если бы дело ограничивалось невеждами и лентяями, плохим преподаванием и низкими учительскими зарплатами, не стоило бы и огород городить. Проблема шире: классика не нужна детям потому, что с ней перестали советоваться и взрослые. Скажите, когда вы в последний раз
открывали "Войну и мир", желая найти ответы на самые болезненные свои вопросы? Входит ли в ваш активный читательский обиход "Шинель", перечитываете ли вы "Мертвые души", читали ли вообще их второй том? Кого представляете себе при слове "Идиот" - Миронова или Яковлева? Все помнят, что Раскольников убил старушку, но с какой стати он это сделал?
Пришло время сказать о самом горьком. Я ведь в самом деле ничего не знаю лучше, чем русская классика, чем наша усадебная проза, наши тургеневские девушки и толстовские юноши, проклятые вопросы и рефлексирующие интеллигенты. Но у литературы есть свой срок употребления. В какой-то
момент она становится историей. Чосер - крупный писатель, Рабле - гений, Сервантес - лучший испанский прозаик, но современные европейцы не у них ищут ответы и не их читают в поезде. Живее всех живых оказался Шекспир - процентов десять его огромного наследия, в котором есть и
"Троил и Крессида", и "Тимон Афинский", и "Кориолан"...
Часто ли мы видим их на афише? Самая великая литература остается в своем времени; приходят новые времена, для описания которых она уже не работает. Пьер Безухов - грандиозный тип, но такие типы нынче не появляются. А социальная проблематика "Нови", "Тысячи душ" и "Взбаламученного моря" безнадежно отошла в прошлое - по множеству причин.

Было изменено: 11:41 24/09/2010.