От плюмажа, до Абигейл - одна сожженная крепость. )))

Светит солнце в синих хлябях, пастораль исходит летом. По ухоженной тропинке едет кнехт. Верхом. В доспехах. Горделивая осанка и плюмаж из перьев цапли благородный облик кнехта довершают, вместе с паром. Пар изысканно струится сквозь забрало и из стыков, потому что очень жарко. Лошадь слизывает томно капли пота с дуг надбровных. И становится понятно: кнехт и лошадь в рамках квеста пастораль пересекают. Вдалеке темнеет крепость. Флаг над башней гордо реет - на ромашковой поляне, в луже крови, синий серпент нависает над блондинкой. С точки зрения старинных геральдических канонов, означает эта сцена, что влюблён в блондинку монстр. Кнехт ко входу подъезжает и, губами рог терзая, звонко вызывает монстра на смертельный поединок. Через щель привратник старый молвит церемониально:

- Что я слышу в серенаде вашей медной вувузеллы?

Кнехт степенно отвечает:

- Мне по делу нужен серпент. Монстру - смерть. А мне - блондинка.

- Серпент помер прошлым летом. В форте нынче обитают лишь вдова его да дочка. Так что если поединок совершенно неотложен, вас атаковать изволит...

- О! Блондинка?!

- Дудки! Дочка. За отца она способна разорвать две сотни кнехтов, две когорты копьеносцев, две фаланги дезертиров, связку, грелку и помолвку.

Обаятельной улыбкой отвечает кнехт на это и словами:

- Что за бредни? Сын у серпента, не дочка.

Вот привратник входит в залу, где обедают блондинка и ее брюнетка-дочка. Он докладывает громко то, что кнехт ему поведал. Удивлённая брюнетка говорит, роняя вилку:

- Мама! Что за сказки, мама?!

Та обдумывает что-то и взволнованно вздыхает, грозно глядя гневным взором на прислужницу-пейзанку. И пейзанка сразу видит дыбу в нежном взгляде девы. Посему - бежит на кухню и к столу выносит пудинг. Между тем, слезу роняя, говорит блондинка дочке:

- Наступил момент ужасный причаститься страшной правды. Значит так.. Мужайся дочка! Серпент.. Он.. Тебе не папа!

- Как не папа?! - дочь рыдает, - А повадки?! А манеры?! Склад ума?! Характер?! Норов?! Если все это не серпент, то скажи мне - кто мой папа?!

- Командор, - рыдает мама и заламывает руки - Адъютант в одном исподнем, скаут, рейнджер, гном из хирда, копьеносец, дезертиры и начальник караула. Словом, дочка, только серпент не участвовал в банкете. А коварные пейзанки распускали злые сплетни - им, пейзанкам, недоступен эскадрон гусар летучих, эполеты их пугают, может глупым только сниться наслажденье гауптвахтой! Словом, так и норовили донести до монстра правду, горьким ядом подозрений подорвать его здоровье. И, в итоге, преуспели.

Нарастает, как крещендо, темп моральных откровений! Громко хмыкает пейзанка, зло сморкаясь в белый фартук. И становится понятно: серпент - жертва предрассудков. Дочь, в сердцах, хватает блюдо с маринованным омаром и с размаху запускает прямо в голову пейзанке. И становится понятно: беспорядочные связи глубоко противны дочке. Взвизгнув, падает пейзанка, на паркет роняя пудинг. Тот из блюда вылетает и скользит под ноги кнехту, что бросается к пейзанке, подхватить желая тело прежде, чем оно причёской рухнет в жаркий зев камина. Наступает кнехт на пудинг и, невольно подчиняясь сразу четырем законам незабвенного Кулона, сам в камине исчезает. Получив такую пищу, пламя вспыхивает ярко, вырываясь из камина на паркет и гобелены. И становится понятно: аморальный образ жизни может стать причиной самых неожиданных последствий.
Чёрный дым уходит в хляби из дымящихся развалин. На развалины с улыбкой смотрит дочка гарнизона. Вот её изящный профиль попадает в луч закатный - и мерещится в улыбке.. Нет, не грусть - оскал мандибул!

А поодаль бродит цапля - этой цапле безразличны серпент, кнехт, блондинка, крепость.. Цапле страсти непонятны. Ей лягушки интересны. Цапля бродит по болоту и цинично ищет пищу. И становится понятно: цапля - символ феминизма.


Академики награды раздают кинам привычно. В зале же сидит угрюмо режиссёр Аватарковский. На лице - следы помады, прошлогоднего развода и окрас прихода мысли, что ему не светит "Оскар" ни в одной из номинаций. И становится понятно, что таланту сиквел - люпус!