патриотизм (с)

Что говорить, ужасен был советский патриотизм с его культом великих злодейств и столь же великих заснеженных пространств. Но после десяти лет либерального владычества, когда все, что не окупало себя,
объявлялось излишним и тормозящим прогресс, я стал патриотом от противного: я стал любить свою страну, потому что ее так легко, без всякого чаадаевского отчаяния, с веселым злорадством презирают богатые и
самодостаточные люди, которым эта страна вдобавок не успела особенно попортить кровь.
Мне -- успела и портит до сих пор. Я ни у кого сроду не просил подачки. Россия несколько раз отбирала все мои сбережения, дважды возбуждала против меня уголовные дела, бывали и всякие другие мелкие неприятности по части отношений с властью; я не на паперти пока, слава богу, а потому не стану перечислять все эти прелести. И однако я начинаю ненавидеть либерализм по той единственной
причине, что быть либералом очень легко: ответственности никакой. Это не моя страна. Мой только дворик.
Легко было быть либералом и в 1993 году: как Ельцин смел пустить танки?! Никому и в голову не приходило
сказать: а ведь эти танки защищали меня, и потому я должен -- это еще по самому скромному счету -- хотя бы разделить ответственность за них.
Очень легко ненавидеть сегодня русскую государственность и с априорным недоверием относиться к усилиям российских властей по ее укреплению, но, когда тебя начинают потрошить в подъезде, как-то очень быстро становишься стихийным государственником. Я понимаю вечный аргумент либералов: патриотизм -- последнее прибежище негодяев. Но рискну сказать, что космополитизм -- первое их прибежище.
Все мы не красавцы, и Родина наша, что греха таить, тоже. Стала общим местом, что всем нам она что-то должна, что любить ее мы начнем, только когда она обеспечит нам достойную жизнь... Но помилуйте: кто же будет обеспечивать нам достойную жизнь, если все уверены в ужасности Родины? Слава богу, что сегодня ее честь отстаивают в основном спортсмены и юристы; но что будет, если ее -- вот такую -- на самом деле придется защищать? Конечно, можно сколько угодно повторять как заклинание афоризм: "Чеченская война не отечественная, а предвыборная". Можно и дальше прятаться от того факта, что в Чечне нам противостоят не только старики и дети, не только мирное население и не только благородные горцы, единственная цель которых -- выходить наших раненых. Можно и дальше уверять себя, что дома
в Москве взорвали чекисты, ваххабитов в Дагестан привел Березовский, а Хаттаб -- плод вымысла Ястржембского. Можно придумать что угодно, лишь бы не допускать мысли о том, что Россия нуждается в защите. Но когда-то защищать ее придется все равно. Что ж, прятаться от этого, уверяя, что такая страна и защиты не стоит? Но уверяю вас, эта страна в 1941 году была еще хуже. В ней свирепствовал тоталитаризм кровавее нынешнего.
И тут мне задают роковой вопрос: а вы ее защищать пойдете? Вам не жалко вашей головы, в которой столько всего, за этакое Отечество, которое все равно ни от чего не спасешь? А сына своего, которому пока три года, но который уже сочиняет стихи и песенки, вы отдадите в ту армию, в которой сами служили?
И в довершение всего я включаю телевизор и вижу на канале ОРТ чудовищную, подлую фальшивку под названием "Десант". Мне рассказывают о том, как хорошо наши десантники готовятся воевать в Чечне, как они любят ветеранов и как им нравится служить в армии, а не на дискотеках болтаться. Вопросы свои, глупые и навязчивые, задает нагловатый корреспондент, на которого и сами десантники -- не самая утонченная публика -- смотрят с чувством неловкости и стыда...
Я такого патриотизма хочу? Навязанного, пропагандируемого, состоящего из встреч с ветеранами и походов в кино? Мне этот кровожадный фальшак нравится? Не нравится? Вот и не рыпайся. И не квакай о любви к Родине. Потому что иначе Родина посмотрит на тебя ласково -- и схарчит со всей семьей, замыслами и вечными ценностями.
Вот наш выбор. Призывы "отделить Родину от государства" раздаются давно: это сказано остроумно,
но вряд ли осуществимо на практике. Родина -- это государство, хотим мы того или нет. Иное дело, что единственный безопасный способ любить ее -- это любить именно от противного, когда слишком много слишком сытых людей расписывают вам, какая она плохая.
Я начинаю ее жалеть. И мне невыносимо противны те, кто оправдывает измену Гордиевского тем, что Гордиевскому не нравился тоталитаризм. Да, Власову тоже не нравился тоталитаризм. И что, Власов был прав?
Не все на свете я выбрал; и то, чего я не выбирал, мое бремя. Есть бремя национальности: обе мои
национальности вызывают у меня некий ужас, и к обеим у меня серьезный счет. Но я никогда не позволю себе отрекаться от них: мои грехи -- это МОИ грехи. Не смейте на них посягать. Моя Родина прежде всего МОЯ, и потому я в ответе за ее грехи и разделяю ее провалы. Не Лазутину, а МЕНЯ дисквалифицировали за допинг. МЕНЯ опозорил Тягачев. МЕНЯ выгоняли из ПАСЕ.
Уходить от этой ответственности -- трусость непомерная. Что до моих оппонентов, я на них не в обиде, ибо нельзя обижаться на зомби. Им ничего нельзя объяснить. Им нельзя доказать, что, если Россия в один
прекрасный момент не перестанет насаждать патриотизм искусственно и вместе с тем не отмоет слово "патриотизм" от патины, она просто перестанет существовать. Что, впрочем, наполовину уже достигнуто.
Наша страна дисквалифицирована. Она утратила навык самоуважения, а без этого никак не поднимешься. Рашен сам себе страшен. Мы не желаем себе победы ни в одной войне, потому что за победу надо платить, а как раз платить-то мы и не готовы. Ничем. Ни за что. Либерализм расслабил.
А ужас-то ведь еще и в том, что либералы всегда будут правы. Первые же репрессии в настоящей, сильной России заставят меня признать их правоту.
Какого бы нового русского дома мы ни строили, всегда есть риск, что это окажется тюрьма.
Но на свою правоту или неправоту мне давно уже плевать. Мне важно, чтобы у меня были под ногами какая-никакая почва, понятие о добре и зле и четкое понимание того, что может, а чего не может позволить себе приличный человек.
Он не может позволить себе отказываться от такой Родины, которая замарана, осмеяна и никому другому не нужна. Это все равно что отказаться от запрещенного Бога с оплеванной иконы -- Бога некогда грозного, навязанного, страшного и противного, а сегодня совершенно беззащитного.
Так что ж, спрашивают меня на одном из форумов интернета, мальчик, который кричит: "А король-то голый!" -- тоже дурно поступает? Очень дурно. Это же твой король, мальчик. Ты его не выбирал. Поди, стань в угол. А лучше подай ему прикрыться.

Было изменено: 19:30 16/01/2012.