"Апокрифы", стр. 70 из 895
(неотредактированные истории)

Он проиграл. Причем довольно быстро. В той самой игре, которую сам и придумал. Его пьедестал, такой монументальный и надежный, рухнул в считанные секунды. А еще он потерял себя.
Сука.
Холодная расчетливая стерва. Наглая дрянь, посмевшая появиться в жизни. В его размеренной устоявшейся жизни.

Сначала он даже не понял, ЧТО это было. Она вошла - и мир остановился. Ничего особенного - баба как баба, мало ли он их перевидел. Но взгляд. Циничный и в то же время чистый и какой-то.. бесконечный. Ее глаза на миг остановились на нем. Казалось, что все видят, как она мимоходом вытащила его сердце из груди и проглотила, не прожевав. И, черт возьми, в тот момент ему было на все наплевать - если бы она поманила его даже легким движением пальца, пошел бы, как покорный щенок. Но она просто отвернулась и улыбнулась рядом стоящему - не-ему!

Она сама все испортила. Скользкая гадина, протекающая сквозь пальцы. Не дающаяся в руки почти прирученная им собачка. И он вышел на тропу войны.
А она. В ее смеющихся глазах он видел себя, такого смешного и неуклюжего в попытке задеть ее хоть чем-нибудь.
Дрянь! Уверенная в себе красивая успешная дрянь, не подпускающая к себе ближе, чем на метр. Ууу, как ему хотелось подойти к ней, вывернуть ее наизнанку, выпотрошить из нее все внутренности, этот дурацкий напускной лоск, виртуозное владение собой. Видеть ее размазывающей по лицу тушь, слезу ручьем, беспомощность и предсказуемость. И чтобы все прекратили ее любить. Удивительная у нее способность - покорять людей с первого взгляда. Одним своим присутствием загонять тоску и безысходность в самый дальний угол. Казалось, она по жизни идет по подвесному мосту из улыбок всех-влюбленных-в-нее-окружающих. И за это он ненавидел ее еще больше.

Однажды она пришла к нему. Поговорить. Говорила, говорила, говорила. А он в этот момент молил только об одном - чтобы она ушла. Выносить ее присутствие рядом - немыслимая кара. Каждая секунда - грань между его устоявшейся жизнью до нее и все равно какой, лишь бы с ней. Но она все не уходила. Села рядом, дотронулась рукой до его лица, заглянула в глаза. Не так, как обычно. Поискала взглядом ответ на свои вопросы. Ему отчаянно хотелось зажмуриться, чтобы не увидела, не нашла, не засмеялась. Но ее взгляд был серьезным. Спросила: "Зачем?"

Ну разве мог он ей это сказать! Он и себе-то боялся признаться. И она опять поняла. Ведьма, читающая людей, как книги. Встала, вздохнула. И ушла. На следующий день он подал заявление о переводе в другой отдел. Но коридоры-то остались общие.
Они, конечно, встречались. Теперь - намного реже. Только от этого легче все равно не становилось. Он замкнулся в себе, растерял друзей, наделал много ошибок. А она продолжала триумфальный путь по своему подвесному мосту.

И он сломался. Банально взял - и напился. И пошел к ней. Она ничуть не удивилась. Просто открыла дверь и впустила его. Ждала? Вряд ли. Просто опять достойно справилась с ситуацией, хладнокровная бездушная сучка. Такая уютная, домашняя, настоящая. Без своей боевой раскраски совсем девочка. А в глазах - тревога. Боится. Небезграничен талант раскусывать людей, значит. Это было последней ясной мыслью. Потом - отключка.

Очнулся ночью. В свете фонаря увидел ее, караулившую его пьяный сон. Сидящую прямо на полу. Смотрящую на него тревожно и участливо. Жалеет - подумал. И от этого стало еще хуже. Лучше б смеялась. Кричала. Презирала б лучше. Сука. Сука! Подумал вроде про себя, а получилось громко, вслух. В ее глазах отразилась луна. Прежде, чем успел подумать, уже сделал - притянул к себе и впился отчаянным поцелуем. "Ненавижу" - шептал, плакал навзрыд, заедая свое горе ее ртом. Любил ее так отчаянно, как будто последний на земле мужчина в последний раз любил последнюю на земле женщину. И она покорно отдавалась, улыбаясь искусанными в кровь губами.

Она знала, что он проиграл.
И он знал, что она знала.
И что эта любовь-ненависть сделала из него зверя.

И он ушел.
Захлопнул за собой дверь в никуда.
А она, касаясь припухших губ, смотрела ему вслед из окна и тихо плакала.