ЕЖЕ-дневник
15 сентября 2009 года
Так и в жизни периодически случается. То не в тему спешим, то не во время тормозим!
Не знаю, что досаднее...
Но, наверное, в первое очередь главное, что б тормоза были исправны, вернее присутствовали)))
↳
искренне жаль...
RIP
нет, запись не коротка... что можно еще сказать?
Вот всётаки до каких пор человек будет производить оружие?
Во-первых. Куда его потом девать, после устаревания.
Во-вторых. До каких пор человек будет решать конфликты силовыми способами. Это ведь не драка на уровне нескольких людей, а столкновения с участием многих тысяч.
В третьих. Деньги идущие на гонки вооружений моглибы идти на мирные дела. А это огромные суммы.
В четвёртых. Человек может всё разрушить если начнётся ядерная война.
И в пятых, всё зло просто так не уходит.
До каких-же пор человек не будет задумываться о последствиях своих действий.
Будет использовать оружие не для самообороны, а в политических целях. В целях обогащения. С насилием и угнетением.
Когда наш Мир людей станет действительно "миром".
Вот тут днями поехала я со своим приятелем ( да-да, затем, о чем все подумали) днем. Ключи от квартиры одной моей близкой родственницы есть у меня. НУ, цветы там полить, почту забрать.. Приехали. Джентльмен мой, будучи человеком женатым и аккуратным, запирает внешнюю железную дверь изнутри на замок. Уже смешно и чувствуется, к чему клоню, правда? Я же, помня, что говорили мне - аккуратнее с нижним замком - так типа в шутку и говорю - отпереть-то сумеешь? В чем проблема, парирует мне мой спутник. И, отпирая, проворачивает защелку, каковая остается у него в руке. Картина маслом. Мы двое в чужой квартире, 6 этаж, днем, за запертой железной дверью, отпирание ключом изнутри не предусматривается технически. Скважины нет. У нас есть пара часов. Форт Баярд, да и только. Это сейчас смешно!
Вот что делать? Соседей я знаю, звоню, прошу попытаться отпереть нас снаружи, спускаю ключ на ниточке на 5-й этаж. Нижняя дама громыхает ключом в замке безуспешно, что-то там сыплется, замок клинит окончательно. Снаружи говорят - надо ломать дверь. Дают телефон диспетчерской тамошней. Звоню - нет, мы этим не занимаемся, звоните в службу спасения. Нахожу пару телефонов - вскрытие железных дверей, звоню туда. Мало того, что две с половиной штуки, два часа, так еще и по прописке. Ясен пень, у меня ее нет. Родственницу мою из Египта вызывать? Или мужу звонить, чтоб спасал? Так себе идея.
Нормально все закончилось, но понервничала я конкретно. Любая гостиница лучше!
А ведь она продавила его. Не я, она его продавила. Она сыграла за нас, низкий ей поклон. К собственной выгоде, и выгоде полковника. Он не понимает своего счастья. Кажется, не понимает. Но он её слушается! Это сильный знак. Это знак того, что быть ей на его месте. Да и то сказать, за три года уже начальник управления. Ну как же я мог её не поздравить? Умница! Вот прямо в глаза говорю, умница, ты мне нравишься!
Я её хочу. К себе. Мягкие линии её манер, четкий профиль её мысли сводят меня с ума. Но что я могу ей дать? Там она уже начальник управления. И с перспективами. Но что могу дать я? А ведь когда-то я умел уводить женщин. Давно это было и неправда.
Кажется, я влюбился.
↳
Прекрасная пришла переводится имя Нефертити. Кто захочет и сможет еще успеет, выставка до 20-го в Эрмитаже...
В институте нас учили смотреть что то одно, одно полотно, одну скульптуру, один печатный лист, вглядеться, что бы увидеть всю историю создания мастером, историю того, кого создавал мастер.
Тот кто создал бюст Нефертити из песчаника ее любил... Прекрасная. Посмотреть на нее, как посмотреть в вечность. Мягкая, спокойная, она смотрит вдаль, мимо каждого, и обращена в себя. Нас не будет, а она останется, такая же вечно красивая, гордая царица..
Книга произвела сильное впечатление, особенно несколько мест из нее.
Для начала если коротко, то эта книга не о героях или мучениках, это история обычного человека, попавшего в лагерь. И ты начинаешь чувствовать его, вернее, самое главное, что есть в нем. А это, казалось бы, простые вещи. Его книга, рукопись, дело всей жизни, которую он хочет закончить, она важнее всех ужасов войны. Его любовь, любимая жена, им суждено было пробыть вместе недолгое время, но оно было наполнено таким счастьем, которое перевесило все плохое. Его престарелые родители, поддержать которых он остается (хотя мог бежать в США), несмотря на грозящий арест, концлагерь... Вот его смысл, вот благодаря чему он жил.
Находясь в концлагере, Франкл убедился, что, когда отнято все, когда перестаешь понимать, кто ты, и нет уверенности даже в следующей минуте, "в самой тяжелой из всех мыслимо тяжелых ситуаций, когда уже невозможно выразить себя ни в каком действии, когда единственным остается страдание, - в такой ситуации человек может осуществить себя через воссоздание и созерцание образа того, кого он любит". Он представлял свою жену, ее улыбку, ее ободряющий взгляд, и этот взгляд сиял ему ярче, чем всходившее в те минуты солнце. "Впервые в жизни я смог понять, что подразумевают, когда говорят, что ангелы счастливы любовным созерцанием бесконечного Господа".
А этот случай, описанный в книге, особенно запал в душу. В один скверный вечер после тяжкой работы смертельно усталые, голодные и раздраженные люди в бараке начали рассуждать о своем безвыходном положении, о том, что каждого ждет один конец, что все бессмысленно. И меньше всего в тот момент хотелось говорить Франклу: ему, так же как всем, было тяжело. Но он начал говорить и...
"На каждого из нас, - говорил я, - в эти часы, которые, может быть, для многих уже становятся последними часами, кто-то смотрит сверху требовательным взглядом - друг или женщина, живой или мертвый. Или - Бог. И он ждет от нас, что мы его не разочаруем, что мы не будем жалкими, что мы сумеем сохранить стойкость и в жизни, и в смерти..." Он говорил и говорил об этом последнем смысле их существования, о том, что даже сама смерть может иметь смысл. "Внезапно под одной из балок вновь вспыхнула электрическая лампочка, и я увидел моих товарищей, собравшихся вокруг моих нар, - немощных, в жалких отрепьях. И я увидел на их глазах слезы".
Из книги выходит, что когда отнято все, остается самое главное, и это и есть то, ради чего стоит жить, тот самый смысл. И его всегда можно найти, если по-настоящему искать, потому что он есть у каждого человека...
Есть там еще одна глава, хочу привести ее дословно, она того стоит
Психология лагерной охраны
Прежде чем мы обратимся к психологической характеристике последней фазы психологических реакций заключенных фазы освобождения, зададим отдельный вопрос, занимающий психологов вообще и, в частности, тех из них, кто сам пережил лагерь: вопрос о психологии лагерной охраны. Как это возможно, чтобы обычные люди, из плоти и крови, могли делать с другими людьми то, что они делали? Да и те, кто впервые слышал о трагедиях концлагерей, спрашивали: возможно ли это чисто психологически? Чтобы ответить на этот вопрос, не входя в подробности, надо сказать следующее: во-первых, среди охранников в лагере были безусловные садисты, в строгом клиническом смысле этого слова.
Во-вторых, таких садистов специально отбирали, когда было нужно составить очень жестокую команду. Мы уже говорили о том, что в огромной массе заключенных в более выгодном положении оказывались крайне эгоистичные, жестокие личности, побеждавшие в борьбе за выживание, становившиеся помощниками помощников, слугами палачей. К их негативному отбору в лагере добавлялся еще естественный отбор садистов.
Что доставляло удовольствие садисту? Вот, к примеру, в сильнейший мороз, совершенно не защищенные от холода своей жалкой одеждой, мы работаем на открытом воздухе, в котловане. Правда, нам разрешено по очереди, примерно раз в два часа несколько минут погреться у походной железной печурки, которую топят здесь же собранными сучьями и ветками. Для нас эти минуты, конечно, большая радость. Но всегда находился какой-нибудь бригадир, надсмотрщик, который самолично запрещал это и пинком сапога отшвыривал в снег печурку со всем ее благостным теплом. И по выражению его лица было видно, какое наслаждение он получает, лишая нас возможности погреться. И если кто-то из эсэсовцев мог считать, что ему не к лицу заниматься чем-либо подобным, то у него всегда находились подчиненные, специализирующиеся на издевательствах, которые делали это совершенно беспрепятственно.
В-третьих, надо заметить, что большую часть лагерной охраны составляли люди, просто отупевшие от тех огромных доз садизма, ежедневными свидетелями которого они оставались годами. Эти закосневшие в своем относительно благополучном существовании люди не были, впрочем, ярыми садистами в своих владениях, но против садизма других они, конечно, не возражали.
В-четвертых, не умолчим вот о чем: и среди наших стражей были "саботажники". Я хочу упомянуть только начальника того лагеря, где я находился в последний период и из которого был освобожден, эсэсовца. После освобождения лагеря выяснились обстоятельства, о которых раньше знал только главный врач, тоже заключенный: этот начальник тратил немалые деньги из своего собственного кармана, чтобы приобретать в аптеке ближайшего селения лекарства для заключенных. Эта история имела продолжение. После освобождения заключенные-евреи спрятали эсэсовца от американских солдат и заявили их командиру, что они выдадут этого человека только при условии, что ни один волос не упадет с его головы. Командир дал им в этом слово офицера, и только тогда ему был представлен этот эсэсовец. Американское командование снова назначило его начальником лагеря, и он организовывал для нас питание и сбор одежды среди населения окрестных деревень.
А староста этого лагеря, заключенный, был более жестоким, чем все эсэсовцы вместе взятые. Он бил заключенных где, когда и сколько мог, в то время как начальник лагеря, насколько мне известно, ни разу не поднял руки на "своих" лагерников.
Из этого следует вот что: если мы говорим о человеке, что он из лагерной охраны или, наоборот, из заключенных, этим сказано еще не все. Доброго человека можно встретить везде, даже в той группе, которая, безусловно, по справедливости заслуживает общего осуждения. Здесь нет четких границ! Не следует внушать себе, что все просто: одни ангелы, другие дьяволы. Напротив, быть охранником или надсмотрщиком над заключенными и оставаться при этом человеком вопреки всему давлению лагерной жизни было личным и нравственным подвигом. С другой стороны, низость заключенных, которые причиняли зло своим же товарищам, была особенно невыносима. Ясно, что бесхарактерность таких людей мы воспринимали особенно болезненно, а проявление человечности со стороны лагерной охраны буквально потрясало. Вспоминаю, как однажды надзиравший за нашими работами (не заключенный) потихоньку протянул мне кусок хлеба, сэкономленный из собственного завтрака. Это тронуло меня чуть не до слез. И не столько обрадовал хлеб сам по себе, сколько человечность этого дара, доброе слово, сочувственный взгляд.
Из всего этого мы можем заключить, что на свете есть две "расы" людей, только две! люди порядочные и люди непорядочные. Обе эти "расы" распространены повсюду, и ни одна человеческая группа не состоит исключительно из порядочных или исключительно из непорядочных; в этом смысле ни одна группа не обладает "расовой чистотой!" То один, то другой достойный человек попадался даже среди лагерных охранников.
Лагерная жизнь дала возможность заглянуть в самые глубины человеческой души. И надо ли удивляться тому, что в глубинах этих обнаружилось все, что свойственно человеку. Человеческое это сплав добра и зла. Рубеж, разделяющий добро и зло, проходит через все человеческое и достигает самых глубин человеческой души. Он различим даже в бездне концлагеря.
Мы изучили человека так, как его, вероятно, не изучило ни одно предшествующее поколение. Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает, кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах.
Могу сказать только одно, прочитав книгу еще раз убеждаешься, что действительно есть две расы людей - люди порядочные и люди непорядочные, в любой обстановке, в любых условиях. Привожу эту главу дословно потому что может быть кому-то она просто поможет...
О как. Суровый капитан, вот дибил то, мля, нежности захотел. И смех и грех. Сцуко, виски седые, кулаки как кувалды, мышцы как канаты, и всё туда же. Пилять. "Кроме рук, уверенных в силе", что там надо иметь мужчине??? Развели. Не, ну не западло?
А дружки приятели, психологи и мозгоправы? Да, мля, сам такой. Разговаривай ищи проблему в себе, погружайся, сублимируй, переноси и опять думай. Во. Это правильные движения. Сцуко, цивилизация космополитена и бразильских сериалов. Терзающийся человек-паук. А правильно ли он делает? А правильно ли он отношения со своей мэрии-жоппинс выстраивает? Блин, дерьмо.
Ищи проблему в себе, найдя чо-то похожее решай. Думай и опять решай. Не решается? Ройся в себе дальше. Забей на своё Я, теперь оно тебе не принадлежит. Коллективный разум, отсутствие воли. Мля. Ну понятно лоходрилл какой нить на эту лажу разведётся.
Но Я?
И вдруг бааабааах. И канал открылся. Мой канал, рабочая протока. Канал имени Себя.
Какая-то какашка забила его. А я, под кумаром не заметил. Да как я мог не заметить?
Сцуко, долбанный мозг. Сам ошибку выдал и сам её и скрыл, не решил, а спрятал, от греха подальше. А вчера, просто так взял, да и вытолкнул какашку из канала.
И пошел воздух, пошел. Захлопал по ветру грот-стаксель, фок сердито надулся, и натужно заскрипели пересохшие от времени снасти. Гарпии, плотно обосновавшиеся на фок и грот мачтах, свившие там свои гнёзда, удивлённо смотревшие на ожившие паруса, лениво поднялись в воздух, ожидая пока ветер стихнет. Да, банан между булок, что бы башка не качалась, не стихнет. Сперва медленно, переваливаясь с боку на бок, потом выравниваясь, набирая скорость. Пошел родимый, пошел.
Команды нет? Да не беда, наберу ёще. А пока сам разверну, не сломаюсь. А команда? Увидят фрегат, несущийся на волнам, сами прыгать будут на борт. За тем ароматом настоящей мужской работой, за той дикой вольницей, за давно забытым или потерянным своим Я. За истинными ценностями, не навязанные гомосятным обществом, не навязанными озверевшими кровососами, а ценностями от деда к Отцу передающимся. За адским блеском абордажного крюка, за запахом пота и крови, за плеском волн. За то, что почти забыто, но только осталось в глубине подсознания и каждый день острыми коготочками продирающему к воздуху, к тому аромату, который только тебе ведом и не требует объяснения.
Поделиться с общественностью
Вот в этом самом месте, добропорядочные, честные, а самое главное, зарегистрированные пользователи могут оставить свое сообщение в ЕЖЕ-дневнике!
А вы что же? Пожалели 2 минутки на регистрацию? Жадина! :)